непристойного, хотя теперь меня сложно удивить; потом побледнел от того, что парень не двигался, а тупо смотрел, выглядело жутковато; в заключение цвет кожи принял естественный оттенок. Так мы и уставились друг на друга, никто не смел отвести взгляда, хотя это не было похоже на глупую игру в гляделки. Мною двигало обычное человеческое любопытство. По сути, я практически не мог его разглядеть, лишь силуэт: солнце нещадно слепило, да и дистанция между нами была приличная, разве что отчётливо бросалась в глаза — голубая макушка парня.
— Эй, Лукас! Неужели слухи не меня не обманули? — услышав знакомый голос, я обернулся.
— Ну привет, Кевин. — Когда я зачем-то посмотрел ещё раз в окно, то там никого не оказалось, только теперь шторы были плотно задёрнуты.
— Что с тобой? У тебя такое лицо, как будто ты призрака увидел, — Кевин ухмыльнулся и подошел ближе. — Знаешь, это у меня должно быть такое выражение, ведь не я уехал черт знает куда на пиздец сколько времени, напрочь забыв про друга.
— Думаю, что одними извинениями не отделаюсь, — я попытался пошутить. Раньше это всегда с ним прокатывало, однако сейчас витавшее в воздухе напряжение никуда не исчезало, лишь, наоборот, набирало обороты.
— Даже не думай, — ответил Кевин, кивая в сторону моего дома.
Вот сейчас я конкретно не готов столкнуться с прошлым, но по ходу у него другие планы на сей счёт. Хотя, что меня больше напрягает в этой ситуации — то, что у меня лишь какое-то неприятное давящее чувство от встречи с другом или то, что мне совершенно нечего ему сказать? Блять, оправдываться я никогда не любил. Наверное, действительно лучше оторвать пластырь одним рывком, чем делать это постепенно. Полностью не готовым ни мысленно, ни морально к этой беседе, я пошёл к входной двери, ощущая позади тяжёлые шаги друга.
========== Разговор по душам ==========
Бывают такие моменты, когда молчание становится настолько напряженным, что напоминает струну, готовую лопнуть в любой момент.
Шум вскипевшего чайника немного разряжает обстановку, и я облегченно выдыхаю, когда разливаю бурлящий кипяток по кружкам.
— Мне жаль, — первым нарушает тишину Кевин, и я чертовски рад, что не мне пришлось делать первый шаг, потому что у меня это всегда выходит наоборот, как шаг назад. — У тебя был отличный старик.
— Да, — остаётся только согласиться.
— Ты проездом или насовсем, — интересуется друг.
— Последний год в старшей школе, а потом собираюсь поступать в университет, — выглядит, как будто заранее подготовленная фраза примерного сына для своих родителей и близких.
— Почему ты сбежал, Лукас? — Вопрос, которого я ждал с самой первой секунды нашей беседы и на который спустя годы так и не могу ответить.
— Я не сбегал, — чистой воды ложь.
— Пять лет молчания.
— Кевин, — произношу его имя, готовясь к оправдательным речам.
— Стоп, — перебивает друг. — Уверен, что на то у тебя были веские причины. Я не хочу слушать жалкие попытки все объяснить. Мы оба знаем, что это полный бред.
— Спасибо, — говорю искренне, и как камень с души.
— Тогда определенно нужно сделать последний год незабываемым, — восклицает Кевин и расплывается в такой ухмылке, от которой мне становится, мягко говоря, не по себе.
Мне остаётся только выдавить из себя подобие улыбки и молча кивнуть.
Весьма забавно, что сколько бы я ни старался, память шлёт образы и размытые картинки из прошлого, а я до конца не уверен — воспоминания это или вымысел. Дело все в том, что после смерти брата моя жизнь резко изменила свой курс, и уехав, я решил забыть все, что связывало меня с этим местом. Брата я не вычеркнул, он навсегда остался в моем сердце. Удивительно, как одно событие может полностью поменять к тебе отношение людей и ко всей ситуации в целом. Люди удивительные твари. Сначала они тобой гордятся, восхваляют, ставят в пример, а потом твой опрометчивый поступок заставляет их кардинально поменять о тебе мнение. Ты же остался таким же. Да и кто сказал, что твой поступок был опрометчивым, а, Итан? Я до сих пор твёрдо верю, что у тебя были веские мотивы в ту ночь, что ты сделал именно так. А все пытаются выдвинуть свои версии твоего поступка, и каждая версия ещё более изощрённее предыдущей, словно они, блять, гребаный Шерлок Холмс. Вот именно в такие моменты ты понимаешь, что такое истинное разочарование. Хреново, что я осознал эту непростую истину в одиннадцать лет, слишком рано. Таким образом, моя жизнь разделилась на «до» и «после» смерти Итана.
