или подумаете, что иногда я бывал полным кретином не в шутку, а всерьез. Именно для вас, скажу я, напишу эту фразу и очень прошу вас помнить о ней всю жизнь. Она простая и красивая, та самая, что движет мною, когда я делаю свою любимую работу и стараюсь каждый день быть немного лучше. Быть лучше для себя сначала, конечно, и после – для вас и каждого в итоге. Ну, а вот и старина Августин и подоспел с любимым своим тостом:
Глава 1
Перед тем как рассказать вам свою очередную историю, сотканную, как турецкий ковер, из глав и реальных событий, которые я иногда люблю рассказать знакомым и друзьям и услышать о себе хорошие слова в глаза и не очень – за спиной, но перед этим – пару слов о том, о сем. Хочу сказать сразу: все мои друзья, основной костяк которых составляют братья и многочисленные знакомые, в начале таких коротких моих выступлений обычно бывают крайне внимательны и даже учтивы. Однако, примерно минуте на 7-ой, когда я уже вошел во вкус своих длинных речей, я вдруг замечаю, как они всем своим существом (взгляд их явно сигнализирует именно об этом) мечтают повеситься или застрелиться, задумчиво посматривая вниз с моего балкона, где кроме потрясающего вида, у моих товарищей есть также прекрасная возможность спланировать свободное падение. Думаю, даже вариант без парашюта их тоже бы вполне устроил. Да уж, кроме шуток, иногда я и впрямь бывал назойливым собеседником, а случалось – и того хуже…
Это выглядит примерно так. Кухня с зеленоватыми обоями, на столе куча выпивки, дверь на балкон открыта, подол занавески колышется чаще не от ветра, но от снующих туда-сюда ног, которые носят тела моих знакомых с целью покурить сигаретку-другую и полюбоваться видом с моего балкона. Чаще у меня веселее, реже – очень грустно. Это в основном, когда я остаюсь один, а сейчас это неважно. Сейчас это я и мои бесконечные рассказы-советы, а напротив – все те же люди. Спустя час, все посетители моих скромных апартаментов все медленнее и тяжелее моргают, им становится тяжелее дышать, а некоторые, так вообще – иногда просто белеют и, ей богу, лица их становятся цвета школьного мела. В такие моменты я смотрю на них, и вид напротив таков, что будто только что выяснилось – перед ними уже не я, я сам дьявол во плоти, и этот новый их знакомый, похоже, не заткнется теперь никогда. Можно было закончить этот абзац словами: «Вот такой терапевтический эффект, ребята!», но увы. Просто всю свою сознательную жизнь я достаю всех без разбору своими бесконечными вопросами и расспросами, а уже позже рассказами и советами другим людям на темы, как я все это попробовал в жизни и что из этого получилось.
Как бы там ни было, но именно эта моя страсть и любовь к книгам, беседам и людям, на которых я всегда заботливо проверял все прочитанное, услышанное и непроверенное мною лично и привели меня на эту длинную и ухабистую дорогу, мощеную из слов и предложений. Или, как говорят хитрые китайцы, этот путь, где я уже почти освоился и чувствую себя, наконец, как говорят застольные любители острот, в своей тарелке или рыба, сами знаете где.
Я родился в 1984 году, в апреле, если быть точным – 10 числа. Шикарный месяц, надо сказать. Трава, поющие птички на ветках, пьянящий запах от распустившихся раньше времени деревьев, названия которых мы каждый год переспрашиваем, чтобы снова забыть их в аккурат на следующий год, ну, и прочие радости приличного человека. И вот прошло с тех пор чуть более 30 лет, и вы листаете очередную версию «Как жил и выжил один обычный человек: писатель поневоле или почему лучше стать кем-нибудь другим». Книга не то чтобы планировалась как рассказ обо мне и моих друзьях, просто так получилось.
В том же самом году, в котором появился на свет человек, 30 лет спустя украсивший (очень надеюсь на это) своими инициалами обложку этой книги и телефонные справочники моих новых друзей – что еще приятнее, и вот с тех пор началась вереница разных и не всегда обычных событий, местами даже мистических, а быть может, и пророческих в какой-то мере. В общем, кучу всего этого поначалу непонятного или похожего на то вещей, которые иногда от досады и безысходности мне иногда так сильно хотелось считать фатальными и даже хуже, плюс люди, которые были рядом, в итоге и сделали мою жизнь счастливой и даже прекрасной. «Как же промолчать об этом теперь», – подумал я…
…не так чтобы сильно заранее и безо всякой подготовки (это примерно за пару месяцев до моего рождения) покинул наш мир один хороший парень, оставив после себя кучу классных вещей, в числе которых рассказ про Люси Краун (работа под названием «Night Wok»). Очень милая и красивая книга, переведенная на русский язык с небольшими отклонениями в переводе (к этому трудно привыкнуть, но кажется, все переводы с английского выполнены именно в таком легком, творческом стиле), тем не менее, даже этот невеселый факт не помешал мне влюбиться в тексты этого великого мастера прозы, чтобы научится у него впоследствии и далее пойти своей дорогой. Все это я говорю об одном писателе, жившем тогда в Америке. Парня звали Ирвин Шоу. Писал он просто лучше не бывает, но возраст дал о себе знать… увы, подошел и ему срок, настало время умирать. Жаль, конечно, но, как говорят на похоронах или в аккурат перед ними, цитирую народных классиков: «Это жизнь…»
Как бы там ни было, отчаиваться особо я не стал, покуда именно в тот год мне-то повезло больше. Я напомню, что примерно за месяц-другой до кончины мистера Шоу мне было суждено появиться на свет и закричать… закричать первый раз в жизни, чтобы обнаружить себя спустя 31 год в кресле, пишущего все это и не отказать себе в удовольствии сказать сейчас Моей Маме, что я очень ее люблю и добавить, что бывал за все эти годы редким ослом. Но и с таким же успехом случались дни, когда я не находил ни одного шанса оправдать безразличие других людей, и это был настоящий кошмар. Сейчас я просто сообщу, пользуясь случаем и возможностями моей работы писателем, что она дорога мне, и что никогда я не желал ей ничего плохого…
Помниться, в оригинале эта глава получилась раз в 20 объемнее, что пошло этому тексту на пользу: многие строки стали куда веселее. Причина всему этому, или точнее сказать наоборот, стало мое увлечение и последующее практическое применение весьма перспективной науки, которую я проповедовал
