В постели ее не оказалось. И на кухне, куда, размахивая ушами, немедля прискакал Айн. Обнаружить пропажу помогли алый глазок сигареты и терпкий дым, просачивающийся сквозь приоткрытую балконную дверь.
- Има?
Плечи под кофтой вздрогнули, но она не обернулась. Только сделала уверенный шаг назад, почти коснувшись его груди. Аргит положил ладонь на сгиб белеющей в темноте шеи.
- В мае, - ее голос был хриплым. - Точнее, в конце апреля. Так странно, - она повела плечами, словно пытаясь сбросить тяжелый плащ, - я убедила себя, что готова. А оказывается, нихрена я не готова.
Шмыгнула носом, совсем как Мег, и тут же затянулась. Закашлялась.
- Има, - он забрал из дрожащих пальцев сигарету, развернул к себе, заглянул в блестящие от сдерживаемых слез глаза, - говорить непонятно.
Вздох. И еще один.
Она открыла рот и тут же прикусила губу.
Нахмурилась, словно пыталась найти правильные слова, а те никак не находились.
- Ты же слышал Гаяне, - выпалила наконец. - В мае они откроют проход и ты вернешься в свой мир.
Всю дорогу от Зои она молчала. Хмурилась. Сказала, это из-за урока.
Сегодня у нее что-то не получилось.
По возвращении домой Серафима отгородилась черной крышкой ноутбука и стопкой тетрадей, заполненных незнакомыми Аргиту символами. Попросила его вывести собаку. А по возвращении ее пальцев пахло дымом. Хотя последние дни она не курила. Совсем.
- Непонятно, - он едва заметно покачал головой, проводя большим пальцем по дрожащей пинии губ.
- Я, - она улыбнулась его прикосновению, но улыбка вышла неестественной, жалкой, - я думала, будет больше времени. У нас.
И она повторила по-английски.
- Ты думаешь, - нереальность такого будущего вызвала смех, - я буду уходить, а ты оставаться? Нет, фиахон, - он погладил щеку, заправил за ухо черную прядь. - Ты идти тоже.
- Нет, - холодные пальцы сомкнулись на его запястье. - Я не пойду с тобой.
Ее шепот прозвучал громче боевых барабанов.
Он решил, что ослышался.
- Има говорить непонятно.
- Я не пойду в твой мир, - она тряхнула головой, устремив на него затуманенный взгляд. - Я много думала и... Я не смогу там жить.
Ей было больно.
И слезы текли по бледным щекам, раскаленным металлом оседая на его ладонях.
- Хорошо, - решение пришло легко, - мы идти, я отдавать меч, а потом мы идти назад.
Она замерла. И дышать почти перестала. И смотрела так, словно он только что положил к ее ногам все четыре великих сокровища Туата де Дананн.
- Ты готов жить здесь? - в ее голосе все еще слышалось эхо сомнения.
- Да, - он наклонился, прижимаясь лбом к ее лбу. - Тут много интересный.
- Только поэтому? - она наконец-то улыбнулась.
Легко. Правильно.
- Нет, - он поцеловал соленые губы, - не только.
Ее смех был хриплым от дыма, а руки, обвившие его шею, прохладными.
Но внутри ее жил огонь.
И он пил это пламя из кубка ее губ пока не вспыхнул сам.
Этой ночью она больше не уходила.
Воскресенье началось с поцелуев. Ленивого выползания из теплой кровати: Аргиту - на прогулку с Айном, Серафиме - на кухню. Сегодня у нее было настроение для картошки, зажаренной на домашнем сале до золотистой корочки.
На улице наконец-то включили весну. Раззадорившееся солнце с укоризной глядело на немытый город, пытаясь облагородить его отблесками на хромированных деталях машин и зданий, зеркальных чехлах небоскребов и золоте куполов.
Поймав свое отражение в матовой дверце кухонного шкафчика, Серафима улыбнулась, машинально отмечая, что улыбка эта, яркая, как весна за
