- Ну, я проснулся рано. И вижу - с балкона идут какие-то трое. Лиц не разобрать, глаза - провалы чёрные, жуткое впечатление. Я лежу, шевельнуться не могу, они смотрят... Собственно, всё. Потом будильник зазвонил, и они исчезли.
- Они что-нибудь спрашивали у вас? Пытались что-то узнать?
- Нет, молчали. Только разглядывали, как будто под микроскопом.
- Вы точно уверены, кто это случилось ещё до звонка будильника?
- Ну, в принципе, да. Говорю же, звон меня разбудил. А почему вы спрашиваете?
- Так, на всякий случай, перестраховка. Юрий, я вас попрошу на будущее - если снова придут химеры...
Он сбился на полуслове, прислушиваясь к чему-то. Спустя мгновение Юра тоже уловил тонкий писк, а в кабинете сгустился сумрак.
***
Фархутдинов застыл, опершись на подоконник. Клубы сигаретного дыма неподвижно повисли в воздухе, небо над городом из лазурного стало кобальтовым, позолота на тополиных кронах будто потемнела от времени. Белая оконная рама выделялась на этом фоне с неестественной, болезненной резкостью. Казалось, кто-то (наверное, тот самый режиссёр-абсурдист, что издевался над первокурсником в последние двое суток) сделал стоп-кадр и обработал его в фоторедакторе, играя с красками и полутонами.
Потом наваждение схлынуло.
- Юрий, - спокойно произнёс комитетчик, - прошу меня извинить, но нашу беседу придётся продолжить позже.
- Вы издеваетесь? - прозвучало несколько истерично, но сдерживаться уже не было сил. - Вызвали, а теперь выгоняете?
- Обстоятельства изменились. Вы же сами только что наблюдали.
- Так объясните, в конце концов! Откуда эти световые эффекты? Что они значат? Прямо как позавчера, на балконе. И что это за химеры, про которых вы...
- Пожалуйста, Юрий, не надо, - попросил собеседник мягко. - Сейчас разумнее сделать паузу.
- Да что вообще происходит?!
- Пока, к счастью, ничего страшного. Мы не попали в фокус.
- В фокус? Товарищ Фархутдинов, простите, но меня от этих загадок уже тошнит, - Самохин поднялся. - Вы говорили - дело добровольное? Ладно, ловлю вас на слове, больше можете не звонить.
Эта тирада, однако, не произвела впечатления на хозяина кабинета. Присев на подоконник, он скрестил руки на груди и сказал:
- Вы правы, в ближайшее время звонки излишни. Вы услышали и усвоили вполне достаточно для того, чтобы сделать правильный вывод. Время терпит, у нас есть фора. Они шарят почти вслепую, не видят вас наяву.
- Они - это те, безликие? Что значит 'шарят'? Можно, наконец, без метафор?
- Нет, Юрий, уже нельзя, - ответил комитетчик серьёзно, - в том-то и сложность. Я попытался говорить прямым текстом, и вы видели результат. Слово материально, иногда иносказание и умолчание - лучший способ защиты.
- Значит, мы в опасности?
- Пока, повторяю, ничего страшного. Большего сказать не могу. И поверьте - мне эта ситуация нравится ещё меньше, чем вам. Я то и дело вынужден самоустраняться и наблюдать, отдав инициативу неопытному подростку.
- Я не подросток! Учусь в университете, если вы не заметили!
- Что ж, - Фархутдинов улыбнулся, - это несколько обнадёживает. До свидания, Юрий. И, прошу вас, тщательно обдумайте всё, что я вам сказал.
Выходя, студент хотел хлопнуть дверью, но механизм-доводчик притворил её плавно, без малейшего шума. Дед в вестибюле проводил визитёра неприязненным взглядом - жалел, очевидно, что тот успел уйти вовремя, пока действует пропуск, и группу захвата вызывать не придётся.
Улица шумела всё так же многоголосо и беззаботно. Юра, подойдя к торговому автомату, взял баночку газировки и стал под деревом, чтобы солнце не светило в глаза. Злость отползала медленно, неохотно. Общение с махинатором из 'конторы' в очередной раз не принесло ответов по существу. То есть кое-какие ответы вроде бы прозвучали, но картина в результате запуталась ещё больше.
Возвращаться на лекции не тянуло. Позвонить Тоне? Она, скорее всего, уже укатила на электричке домой. На баскетбол, где можно выпустить пар, идти ещё рано - до тренировки три часа с гаком. Чем прикажете заниматься?
С ближайшего перекрёстка донеслась залихватски-звонкая трель. Из-за угла показался трамвайчик - красно-жёлтый, как осень, подчёркнуто старомодный. Ещё один заботливо сохранённый анахронизм, который с утра до вечера поднимает настроение горожанам.
Юра пробежался до остановки и вскочил на подножку. Устроившись на пластиковом сиденье, перевёл дух. Он не обратил внимания на номер маршрута, но так было даже лучше - пусть везёт наугад.
Как обычно, мерная смена пейзажей за окнами подействовала на него успокаивающе. Ум перестал генерировать нецензурные выражения в адрес
