— Я буду просить Ямагути, пусть пошлет меня на юг. Там я стану стрелять, в кого прикажут.
— Ты говоришь чепуху! Мы нужны сейчас не на юге, а здесь.
— А я буду проситься на юг.
— Хватит, я больше не хочу слушать. И не вспомню о тебе, когда тебя посадят в тюрьму. Тот не друг, кто способен подвести товарища. А ты совсем очумел. Пойдем в казарму, ночь на исходе. Мы маловато побыли с девками. Если полковнику донесут, что мы рано ушли оттуда и неизвестно где шлялись потом, как ответим?
Ефрем не откликнулся. Лежал, уткнувшись в землю лицом, надрывно всхлипывал.
Федор поднялся, затянул ремень — щелкнула пряжка, — поглядел на Ефрема. Толкнул его ногой.
— Если ты не бросишь свою дурость, я вернусь в казарму один. И скажу, что не был с тобой вместе. Себе я найду оправдание.
Плеснулась холодная, немая зарница и осветила ссутуленную спину Федора, медленно шагающего по косогору и готового вот-вот затеряться в черных кустах орешника.
Ефрем вскочил и, рубя каблуками пересохшую, жесткую землю, побежал вслед за Федором.
2
Унтер подходил к койкам, трогал спящих солдат за плечо, а когда они испуганно открывали глаза, показывал кулак.
— Тихо! Выходить во двор в боевом. Быстро, быстро…
Подняли только один взвод.
У пирамиды с оружием горела свеча. Другой конец казармы был погружен во мрак.
Ефрем торопливо схватил полотенце.
— Куда? — зашипел унтер. — Строиться!
Поскрипывали подошвы ботинок. Спросонья солдаты сопели. Ефрема знобило. Глаза слипались. Противно, будто цепкими ножками каких-то козявок, стягивало кожу на неумытом лице.
Возле невысокой кирпичной ограды прогуливался полковник Ямагути. Было очень темно, небо затянуто плотными тучами.
Унтер выстраивал взвод в шеренгу, проверял снаряжение.
Ямагути сердился:
— Быстрее… Быстрее…
Ему подвели коня. Прошелестела тихая команда. И серая цепочка солдат, в колонну по двое, вышла за ограду.
С привычной дороги, ведущей к учебному плацу, сразу же свернули куда-то в сторону. Спотыкаясь о камни, цепляясь за колючки шиповника, шурша амуницией в низких кустах орешника, шли в неведомое. Ямагути, покачиваясь в седле, ехал сбоку. Чуть позади него, гоже верхом, следовал командир роты поручик Тарасов.
— Федор, а Федор, куда мы идем? — встревоженно спрашивал Ефрем. — И почему с нами едет сам Ямагути?
— Понимай! Выдан полный комплект боевых патронов. Незачем самому Ямагути выводить нас по учебной тревоге.
— Послушай, Федор, мы ведь идем на границу!
— Справа от нас последний пост «22», налево течет Фусанхэ. Граница прямо перед нами.
— Федор, зачем мы идем туда?
— Наш четвертый взвод — лучший во всей роте. Самый лучший взвод не станут поднимать по пустякам.
— Разговоры! — прикрикнул поручик Тарасов.
Потом молча они шли еще долго. Ефрему казалось: не будет конца пути.
Но вот сопка круто наклонилась в сторону теперь уже близкой границы. Тяжелая черная туча разорвалась, разделилась на стаи облаков, и из нее выкатился диск немного ущербной луны, вытягивая от деревьев уродливые тени.
Солдаты вступили в густой коряжистый дубняк, оплетенный лианами, диким виноградом. Запахло сыростью.
Полковник Ямагути остановил отряд, поманил к себе Тарасова.
— Я ходу говорить вам два срова, сордаты, — низко пригнувшись к луке седла, с торжественным раскатом в голосе сказал Ямагути. Конь прянул
