оперативке. На центральном шоссе разъезжали десятки военных машин.
Дорога на Сеймчан была на много десятков километров забита военными частями. Самое высокое колымское начальство лично руководило редкой операцией.
Замысел Яновского был разгадан, и на охрану аэродрома было мобилизовано такое количество регулярных войск, что они с трудом были размещены на подступах к аэродрому.
К вечеру второго дня группа Яновского вновь была обнаружена и приняла бой. Отряд войск оставил на месте десять убитых. Яновский, пользуясь направлением ветра, снова зажег тайгу и снова ушел, перебравшись через большой горный ручей. Третья ночевка беглецов, которые все еще не потеряли ни одного человека, была выбрана Яновским на болоте, посреди которого стояли стога.
Беглецы ночевали в стогах, и, когда белая ночь кончилась, когда таежное солнце осветило верхушки деревьев, стало видно, что болото окружено солдатами. Почти не прячась, солдаты перебегали от дерева к дереву.
Командир того самого отряда, на который напали беглецы в начале своего похода, замахал тряпкой и закричал:
– Сдавайтесь, вы окружены. Вам некуда деться…
Шевцов высунулся из стога:
– Правда твоя. Иди, принимай оружие…
Командир отряда выскочил на болотную тропу, побежал к стогам, закачался, уронил фуражку и упал лицом в болотную лужу. Пуля Шевцова попала ему прямо в лоб.
Тотчас же началась беспорядочная стрельба отовсюду, послышались слова команды, солдаты кинулись на стога со всех сторон, но круговая оборона невидимых беглецов, скрытых в сене, оборвала атаку. Раненые стонали, уцелевшие залегли в болоте; время от времени щелкал выстрел, и солдат дергался и вытягивался.
Снова началась стрельба по стогам, на этот раз безответная. После часа стрельбы была предпринята новая атака, снова остановленная выстрелами беглецов. Снова лежали трупы в болоте и стонали раненые.
Длительный обстрел начался снова. Установили два пулемета, и после нескольких очередей – новая атака.
Стога молчали.
Когда солдаты разметали в разные стороны каждый стог – выяснилось, что в живых только один беглец – повар Солдатов. У него были прострелены обе голени, плечо и предплечье, но он еще дышал. Остальные все были мертвы, застрелены. Но остальных было не одиннадцать, а всего девять человек.
Не было самого Яновского, и не было Кузнецова.
В тот же вечер в двадцати километрах вверх по реке был задержан неизвестный, одетый в военную форму. Окруженный бойцами, он покончил с собой из пистолета. Мертвец был тут же опознан. Это был Кузнецов.
Недоставало только главаря – подполковника Яновского. Судьба его навсегда осталась неизвестной. Его искали долго – много месяцев. Он не мог ни уплыть по реке, ни уйти горными тропами – все было блокировано самым наилучшим образом. По всей вероятности, он покончил с собой, укрывшись предварительно в какую-нибудь глубокую пещеру или медвежью берлогу, где его труп съели таежные звери.
Из центральной больницы на это сражение был вытребован лучший хирург с двумя вольнонаемными, обязательно вольнонаемными фельдшерами. Больничная полуторка едва к вечеру пробралась к совхозу «Эльген», где был штаб действующего отряда, – такое количество военных «студебеккеров» заграждало ей путь.
– Что тут – война, что ли? – спросил хирург у высокого начальника, руководителя операции.
– Война не война, а двадцать восемь убитых пока имеется. А сколько раненых – вы и сами узнаете.
Хирург перевязывал и оперировал до вечера.
– Сколько же беглецов?
– Двенадцать.
– Да вы бы вызвали самолеты и бомбили их, бомбили. Атомными бомбами.
Начальник покосился на хирурга:
– Вы – вечный балагур, я вас давно знаю, а вот увидите – снимут меня с работы, заставят в отставку раньше времени идти. – Начальник тяжело вздохнул.
Он был догадлив. С Колымы его перевели, сняли с работы именно за этот побег.
Солдатов поправился и был осужден на двадцать пять лет. Начальник лагеря получил десять лет, часовые, стоявшие на вышках, – по пять лет заключения. Осуждено было очень много людей на прииске по этому делу – более шестидесяти человек – все, кто знал и молчал, кто помогал и кто думал помочь, да не успел. Командир отряда получил бы большой срок, да пуля Шевцова избавила его от неизбежного наказания.
Даже врач Потапова, начальница санчасти, в штате которой работал бежавший фельдшер Никольский, привлечена была к ответственности, но ее удалось спасти, срочно переведя в другое место.
