— Правильно он говорит! — поддакивал мужу Алан. — Как же ты мог так себя запустить? — бета подошел к сыну, из-за его плеча посматривая на бумаги. — Я конечно понимаю, что работа важна, но не стоит так увлекаться, — он взлохматил черные, как уголь, волосы альфы. — Лучше бы отдохнул, погулял, развеялся, с каким-нибудь омежкой время провел. Вон, например, тот же Элион. Такой приятный паренек, — лицо Берна стало ещё мрачнее.
— В нем-то и проблема… — в пол голоса проговорил он.
— Ты что опять что-то учудил?! — резко встав, Леонард уронил стул. Его голос сорвался на фальцет.
— Нет… — задумался брюнет — то есть, я не уверен.
— Как это так? — бета стал спокойнее, тихонько поднял стул и сел на него.
— Я сам не знаю, — голос был хрипловат, в нем слышались горькие нотки. — Все было не просто хорошо, а замечательно! Восхитительно! Он словно светился изнутри и мне было хорошо, — Бернард улыбнулся так, как может только он, но в секунду радость исчезла, и он вновь помрачнел. — А потом он начал откладывать наши встречи. А теперь и вовсе не отвечает. Я волнуюсь. Мне страшно… Очень…
Все мужчины в миг замолкли. В просторном, все еще полном табачного тумана, помещение повисла тишина. Беты очень переживали за сына и его нового, единственного друга. Особенно сердобольный Лео. Узнав о нелегкой судьбе паренька, он все предлагал варианты помощи для него. Каждый вариант, разумеется, отвергался альфой, ибо отец хотел чуть ли не еще одним владельцем фирмы сделать омегу. Бернард отлично знал Элиона, вернее он так считал. Альфа понимал, что приятель ни за что не захочет принимать чужие «подачки». Купер и газировку через раз соглашался у Берна себе забрать.
Вновь нахлынули воспоминания, в которых Эл тепло улыбался, пускай, скрывая, порой, это за маской. Брайс тоже улыбался, глядя в пустоту и видя то, что забрал его сердце себе. Да, именно так и начало казаться альфе с недавних пор. Хотя он все же раздумывает: можно ли так убиваться по другу или только по любимому. И вроде, потеря каждого может причинить боль, но… Какую испытывает он?
— Сынок, я думаю, что тебе стоит либо навестить Элиона, либо разузнать о его состояние от близких мальчика, — неожиданно сказал Алан.
Подобное предложение от сдержанного и серьезного отца, непривыкшего вести разговоры об окружение сына, изумило Бернарда. И он решил так поступить.
По правде говоря, он и сам хотел так сделать, но боялся. Мужчине нужен был толчок, чтобы кто-то подошел и сказал, как поступить. Многие посчитают это ребячеством? Пусть так, но иначе альфа не мог себя заставить.
Одаренный поддержкой родителей, Брайс решил в этот же вечер доехать до «Уинстона» и предложить Куперу подвезти его. Для себя он решил: даже если парень откажет, все равно расспросить его и узнать что случилось.
Преодолев пол города, Берна ждал неприятный сюрприз: смазливый черноволосый омежка, по имени Ян, сказал что из-за того, что в последнее время Эл был сам не свой их начальник дал ему еще отгул. Бернард даже поразился, доброте этого альфы.
— Да наш мистер Свит вообще мировой мужик, — прикуривая сигарету и окончательно руша свой милый образ, сказал омега. — Давно нам надо было познакомиться, Бернард, — тот удивленно изогнул бровь. — Я друг Эла, Ян, а ты, как я понимаю тот альфа, что решил за ним приударить.
С последнего Брайс совсем улетел.
— Что прости?
— Тьфу, ну вы оба и пни, — он сделал затяжку и на выдохе продолжил. — Надо быть идиотом, чтобы не понять, что ты пытаешься охмурить Эла, — альфа напрягся. — Но он и есть идиот.
— Другими словами, он этого не понял?
— Так точно, — Марвин предложил собеседнику прикурить. Тот не стал отказываться.
— Так, что случилось? — огонь зажигалки объял сигарету. Бернард облокотился спиной на грязную, облезлую кирпичную стену. — Это из-за меня? — слова дались ему с трудом.
— Нет, я так не думаю, — омега окинул мужчину взглядом. — Кажется, я знаю причину, но ума не приложу, что теперь делать.
— С этого момента поподробнее.
— Да нашлись два уебка, к нему пристали, — Ян буквально плевался ядом. — Мы решили затариться вместе, как зарплату получили, пошли в один магазин, и вроде все хорошо. Точнее не очень. Я знаю, что ему плохо в людных местах, но Элион держался. Не думал я, что что-то может его так подбить. Знал бы не бросил одного! Дурак! — Марвин почти в порошок стер брошенный им же окурок. — В общем, когда я пришел Эл был бледный, словно умер, а около него стояли два разукрашенных, как клоуны, анорексика. — Ян тяжело вздохнул и запустил руки в волосы. — Они таким дерьмом его обливали. Элион бедный и слова им сказать не мог, застыл, как статуя и трясся.
Оба замолчали. На лице Марвина отразилась боль и горечь. Парень винил себя и это было прекрасно видно. Омега думал, что должен был защитить друга, помочь, сказать что-то, чтобы вывести Элиона из этого ужасного состояния. Но только он не мог и не знал что делать, боялся навредить. От этого Яну было только хуже.
Бернарда же изнутри сжигала злость. Человека, который ему дорог, не просто унизили, его растоптали, смешав с грязью и гнилью те, кто, скорее всего, сами ничего не стоят. Да и вообще что из себя могут представлять те, кто самоутверждаются за чужой счет? Они получают удовольствие, делая
