Несмотря на воздушную твердь, я накинул на себя каменную кожу и переключился на быстрый слот универсального набора. Какой-то я немножко нервный стал в последнее время.
Ко мне приближался начальник полиции, неся с собой дипломат. Наблюдательность не показала ничего подозрительного. В дипломате, судя по всему, были деньги. Неужто озаботился и сам принес?
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался со мной будущий бывший начальник полиции.
— Ага, здрасьте, — несколько нелюбезным тоном ответил я.
Ну а чего мне с ним политесы разводить? Пока он не докажет делом, что встал на путь исправления, нам с ним не по пути. Такой вот я идеологически правильный сознательный гражданин.
— Вот, — держа дипломат одной рукой, второй он откинул крышку, показывая плотные пачки иностранных, по слухам ничем не обеспеченных, фантиков, — здесь деньги, как и договаривались. Надеюсь все недопонимания между нами исчерпаны?
Недопонимания? Ну ладно, назовем это так.
— Конечно исчерпаны, — легко согласился я, грея себя мыслью, сколько приемов и заклинаний я смогу приобрести на пару сотен тысяч фантиков. — Вы, главное, про увольнение не забудьте.
Надеюсь не нагрел меня этот преступник — пересчитывать доллары было совсем некогда.
— Что ж, в таком случае не смею задерживать, — попрощался негодяй и направился к своей дорогой машине. Не последние, видимо, деньги отдал.
Я же, заскочив домой и оставив там дипломат, второй раз за сегодня ринулся вниз по ступеням, торопясь на турнир. Сегодня — мой последний шанс пройти первый тур, получая возможность побороться за главный приз. И упускать его я не собирался.
Не зря говорят “утро вечера мудренее” — примчавшись на турнир, я с первого захода прошел весь список магистра, покрошив огромное количество редких монстров, заработав неимоверную сумму опыта и почти такое же его число потратив на расходники. Невыгодно быть магом-одиночкой, одни убытки. Разве только лавочники любят, — опечалился я вспоминая о любезных негодяях, встречающих меня как родного сына. Ну а куда деваться — придется опять идти.
Покинув стадион, направился к выходу из арены, заметив в сторонке Агента, что скривив лицо, делал вид что даже меня не замечает. И чего он такой обидчивый? Ну подумаешь — навалял его коллегам, бывает. Помню, в баре на меня пьяный шоферюга полез, так после того, как я его отделал, меня его коллеги наоборот, даже зауважали. Надо было мне с шоферами дружбу заводить, а не с военными.
— Вот гнида, развлекается, будто и не было ничего, — послышалось в сторонке.
Я обернулся, желая посмотреть на любителя развлечений, которого кто-то так сильно не любил. Оказалось — не любили меня.
— Успокойся, Володь, не стоит это говно того, — успокаивал его товарищ.
Это он про меня? Это ж натуральное оскорбление, куда только охрана совета смотрит! Придется опять всё самому.
— Кто чем не доволен? — бодро поинтересовался я.
— Эта тварь с погаными пиндосами наших братишек валила, а я должен успокоиться? — не мог угомониться Володя с ником Десантура.
— Я таких как ты, убивал и убивать буду, — это он уже мне.
— За что? — с любопытством поинтересовался я.
— А ты не знаешь? — с издевкой сказал он.
— Наверное за то, что после того, как меня убила и похитила банда преступников, я их наказал? — предположил я.
— Ты солдат наших положил, гнида, а не преступников. Наших, русских солдат!
— Только после того, как они меня убили и похитили, — напомнил я.
— Значит было за что! — уверенно заявил мне Десантура. Ну вот как его убедить? Вспомнил!
— Ты посмотри на мою репутацию, — открыв её к просмотру, начал взывать я к его благоразумию, — она подтверждает, что не было за что.
— Да плевать мне на эту репутацию! Совсем с ней уже с ума посходили. Совесть надо иметь, а не репутацию!
Видимо в его понимании совесть — это всегда слушаться государева человека, даже если тебя упекают на полтора десятка лет в тюрьму за подброшенные наркотики. Немножко разные у нас понятия о ней и вряд ли мы друг друга поймем. Странно вообще, что он с таким отношением к репутации он попал сюда. Впрочем, может я просто чего-то не знаю — не я тут решаю, кто чего заслуживает. Ладно, я им донес своё мнение, они его не услышали, а долбиться в закрытую дверь желания у меня не было, так я уже собрался уходить, как вдруг: — Всё бы отдал, чтобы эту гниду размазать! — с ненавистью прорычал Десантура. Я замер и с новым интересом посмотрел на невоспитанного собеседника.
— Так в чем дело? Мы ведь на арене.
— Ты же зассышь со всеми нами схлестнуться, а одного меня не пустят.
— Чего ж сразу зассу? — обиделся я на такое недоверие со стороны грубияна, — Сколько вас?
— Разуй глаза, дебил — опять крайне невежливо указал на мою невнимательность собеседник.
