Молодая, интересная собой кондукторша ядовито говорит пассажиру:
– Что ж вы думаете: я даром вас повезу? Платите, короче говоря, деньги или сойдите с моего вагона.
И слова, которые она произносит, относятся к скромно одетому человеку. И стоит этот человек со своим постным лицом и, одним словом, не платит за проезд. Он отвиливает платить. И то роется в карманах и ничего там не находит, то говорит уклончиво:
– Такая славненькая кондукторша, и такие хорошенькие у нее губки, и так она сильно ерепенится и этим портит свою наружность… Ну нет у меня денег… Сейчас сойду, милочка, только одну остановку проеду…
– То есть никакой остановки я тебе даром не дам проехать, – говорит кондукторша. – А если у тебя денег нет, так зачем же ты, нахал, в трамвай вперся? Вот чего я никак не пойму.
Пассажир говорит:
– Тоже пешком идти – может быть, у меня пузыри на ногах? Какие нечувствительные люди в настоящее время. Совершенно не входят в положение человека. Только за все деньги, деньги и деньги. Прямо, может быть, этого не оберешься. Только давай, давай, давай…
Гуманные чувства заполняют мое сердце. Мне становится жалко человека, у которого нет даже нескольких грошей на проезд в трамвае.
Я вынимаю деньги и говорю кондукторше:
– Примите за того, который с постным лицом. Я заплачу за него.
Кондукторша говорит:
– Никакой уплаты со стороны я не разрешаю.
– То есть, – говорю, – как же вы можете не разрешить? Вот тебе здравствуйте!
– А так, – говорит, – и не разрешу. И если у него нету денег, то и пущай он пешком шкандыбает. А на своем участке работы я не дозволю поощрять то, с чем мы боремся. И если у человека нету денег – значит, он их не заслужил.
– Позвольте, – говорю, – это негуманно. К человеку надо гуманно относиться, когда ему плохо, а не наоборот. Человека, – говорю, – надо жалеть и ему помогать, когда с ним что-нибудь происходит, а не тогда, когда ему чудно живется. А вдобавок это, может быть, мой родственник, и я его желаю поддержать на основе родственных чувств.
– А вот я вашего родственника сейчас отправлю в одно местечко, – говорит кондукторша и, свесившись с трамвая, начинает трещать в свой свисток.
Пассажир с постным лицом говорит, вздохнувши:
– Какая попалась на этот раз ядовитая бабенка. А ну, брось свистеть и поезжай дальше: я сейчас заплачу.
Он вынимает из кармана записную книжку, вытаскивает из нее три червонца и со вздохом говорит:
– Крупная купюра, и через это в трамвае мне ее не хотелось зря менять. Но поскольку эта особа с ума сходит и не дозволяет пассажирам производить поддержку, то вот примите, если, конечно, найдется сдачи, что вряд ли.
Кондукторша говорит:
– Чего вы суете мне в нос такие крупные деньги? У меня нету сдачи. Нет ли у кого разменять?
Я было хотел разменять, но, увидя суровый взгляд пассажира, отложил свои намерения.
– Вот то-то и оно, – сказал пассажир. – Через это я и не давал купюру, поскольку знаю, что это безрезультатно и в трамвае не могут ее разменять.
– Какая канитель с этим человеком, – говорит кондукторша. – Тогда я трамвай сейчас остановлю и его к черту ссажу. Он мне тормозит мою работу.
И она берется за звонок и хочет звонить.
Пассажир, вздохнувши, говорит:
– Эта кондукторша что-нибудь особенное. То есть я в первый раз вижу такое поведение. А ну, погоди звонить, я сейчас заплачу. Вот действительно какой ядовитый человек попался…
Он роется в кармане и достает двугривенный.
Кондукторша говорит:
– Что ж ты, дармоед, раньше-то не давал? Небось хотел на пушку проехать.
Пассажир говорит:
– Всем давать – потрохов не хватит. Прими деньги и заткни фонтан своего красноречия. Через такие мелочи трещит своим языком в течение часа. Прямо надоело.
– И хотя это мелочи, – сказала кондукторша, обращаясь к публике, – но они затрудняют плавный ход движения государственного аппарата. И я через это пропустила целую массу безбилетных пассажиров. И его пятнадцать копеек обошлись государству рублей шесть.
Через две остановки злополучный пассажир со своей мелкой, склочной душой сошел с трамвая.
И тогда кондукторша сказала:
– Какие бывают отпетые подлецы!
