И он поглядел на меня и одобрительно добавил:
– Такой наружности, как твоя. И такой храбрости, какая нам известна за тобой.
Для меня был не вопрос, соглашаться или нет. И я сразу ответила:
– Хорошо, я перейду к белым и все сделаю так, как нужно.
Он сказал:
– Но мы не знаем, как они отнесутся к тебе, если они тебя поймают. Вернее, тогда они…
Тут он еще раз вскинул на меня свои глаза, и я вдруг увидела, что он вздрогнул. Он как бы в первый раз на меня посмотрел. И я вижу, что он посмотрел так неравнодушно и с таким глубоким волнением, что я смутилась.
И тут я вижу, как может видеть женщина, что я так ему понравилась, как это редко случается. Тут я увидела, что у него в одно мгновение сгорело от меня сердце. Он положил свою пылающую ладонь на мою руку и так от этого застыдился, что не знал, что сказать. И тут все присутствующие увидели, что происходит что-то не то. Все закашлялись. И он тоже закашлялся, встал со стула и прошелся по комнате.
Мы все ждали, что он скажет. И я подумала: «Только бы он не сморозил какую-нибудь несообразность».
Но он сказал:
– А если твое здоровье, товарищ Анна Касьянова, не в порядке, то тебе ни в коем случае на это не надо идти. Мы тогда найдем еще кого-нибудь на этот предмет.
Я сказала:
– Здоровье мое теперь вполне порядочно. И то, что сказано, я исполню с большой охотой и радостью.
Один из военных сказал:
– Давайте так условимся: мы доставим вас завтра на передовые позиции, изучим с вами план, и потом уж можно будет перейти.
Касьянов пошел проводить меня до лестницы, и там он мне сказал:
– Когда ты вернешься из Крыма, то, если можно, я бы хотел тебя увидеть… Я, – говорит, – смущаюсь об этом говорить, но ты перед собой видишь человека, который, кажется, полюбил тебя с первого мгновения. Я сам удивляюсь, что это так произошло, но ты именно такая женщина, какая отвечает моим представлениям. И для меня, – говорит, – была бы большая и непоправимая потеря в жизни, если б я тебя потерял из виду.
Если говорить откровенно, то я была взволнована его словами. Я не могу сказать, что он, этот сорокалетний мужчина, мне тогда понравился, но я тем не менее, сама не знаю почему, согласилась с ним увидеться после возвращения. Хотя это было не в моем принципе. Уж если человек мне предельно не понравился, так это было не в моем характере что-нибудь ему обещать.
В общем, мы с ним попрощались и дали друг другу обещание не забывать сегодняшнего дня.
20. Ночной переход
В этот же вечер мне дали пояс с деньгами, которые я должна была передать подпольной симферопольской организации. Потом мне дали точные инструкции и велели наизусть запомнить два адреса – в Ялте и в Симферополе. По этим адресам я должна была явиться и передать инструкции и распоряжения о возможных стачках в Крыму.
Затем я потребовала, чтоб мне выдали самое лучшее шелковое белье, хорошее платье и все, что полагается к наилучшему гардеробу. Мне хотелось быть подкованной до мелочей. И, на случай ареста, я решила выдать себя за женщину, бежавшую из советской России. Я решила сказать, что я жена офицера или что-нибудь вроде этого.
Мне выдали из конфискованных вещей такие дивные вещи, какие я только видела у баронессы Нины Викторовны.
Кроме того, мне дали для дворянского шика одно кольцо с розовым камешком и одну браслетку.
Но когда я стала эти украшения надевать на свои руки, загрубелые от кухни, то я поняла, что версия об офицерской жене, пожалуй, мне не пригодится.
Но я пока не стала обдумывать, за кого я себя выдам. Я почему-то надеялась на полный успех. Я надеялась, что я, пользуясь своим опытом разведчицы, проникну без ареста на территорию белых.
Я вызубрила два адреса. Надела пояс таким образом, что в случае чего я могла его в один момент сбросить.
Я еще хотела непременно надеть лорнетку с цепочкой, как это бывало у высшей аристократии, но лорнетку мне не нашли и вместо этого дали хорошенький перламутровый бинокль, тоже дивной художественной работы.
На другой день меня доставили на позиции к самому Перекопскому перешейку.
Сначала я решила было переходить в районе железнодорожного моста, но начальник дивизии товарищ Грязнов отсоветовал мне это делать. Он сказал, что вся линия полотна особенно тщательно проверяется и что надо поискать иных ходов, потому что тут нет ни одного шанса пройти незамеченной.
И тогда, изучив план всего фронта, мы решили, что следует перейти в другом месте, около укреплений, которые, кажется, если я не забываю и не путаю, называются Юшуньскими.
Это место было до удивительности открыто. То есть тут было почти сплошное ровное место вроде степи. Так что в смысле перехода тут, казалось, до
