Мало ли – поговорить по телефону или, например, позвонить куда-нибудь.
Оно, конечно, звонить некуда – это действительно верно. Но, с другой стороны, рассуждая материально, сейчас не девятнадцатый год. Это понимать надо.
Это в девятнадцатом году не то что без телефона обходились – не жравши сидели, и то ничего.
А, скажем, теперь – за пять целковых аппараты тебе вешают. Господи твоя воля!
Хочешь – говори по нем, не хочешь – как хочешь. Никто на тебя не в обиде. Только плати денежки.
Оно, конечно, соседи с непривычки обижались.
– Может, – говорят, – оно и ночью звонить будет, так уж это вы – ах, оставьте.
Но только оно не то что ночью, а и днем, знаете, не звонит. Оно, конечно, всем окружающим я дал номера с просьбой позвонить. Но, между прочим, все оказались беспартийные товарищи и к телефону мало прикасаются.
Однако все-таки за аппарат денежки не даром плачены. Пришлось-таки недавно позвонить по очень важному и слишком серьезному делу.
Воскресенье было.
И сижу я, знаете, у стены. Смотрю, как это оно оригинально висит. Вдруг как оно зазвонит. То не звонило, не звонило, а тут как прорвет. Я, действительно, даже испугался.
«Господи, – думаю, – звону-то сколько за те же деньги!» Снимаю осторожно трубку за свои любезные.
– Алло, – говорю, – откуда это мне звонят?
– Это, – говорят, – звонят вам по телефону.
– А что, – говорю, – такое стряслось и кто, извиняюсь, будет у аппарата?
– Это, – отвечают, – у аппарата будет одно знакомое вам лицо. Приходите, – говорят, – по срочному делу в пивную на угол Посадской.
«Видали, – думаю, – какие удобства! А не будь аппарата – что бы это лицо делало? Пришлось бы этому лицу на трамвае трястись».
– Алло, – говорю, – а что это за такое лицо и какое дело?
Однако в аппарат молчат и на это не отвечают.
«В пивной, – думаю, – конечно, выяснится».
Поскорее сию минуту одеваюсь. Бегу вниз.
Прибегаю в пивную.
Народу, даром что днем, много. И все незнакомые.
– Граждане, – говорю, – кто мне сейчас звонил и по какому, будьте любезны, делу?
Однако посетители молчат и не отвечают.
«Ах, какая, – думаю, – досада. То звонили, звонили, а то нет никого».
Сажусь к столику. Прошу подать пару.
«Посижу, – думаю, – может, и придет кто-нибудь. Странные, – думаю, – какие шутки».
Выпиваю пару, закусываю и иду домой.
Иду домой.
А дома то есть полный кавардак. Обокраден. Нету синего костюма и двух простынь.
Подхожу к аппарату. Звоню срочно.
– Алло, – говорю, – барышня, дайте в ударном порядке уголовный розыск. Обокраден, – говорю, – вчистую. Специально отозвали в пивную для этой цели. По телефону.
Барышня говорит:
– Будьте любезны – занято.
Звоню позже. Барышня говорит:
– Кнопка не работает, будьте любезны.
Одеваюсь. Бегу, конечно, вниз. И на трамвае в уголовный розыск.
Подаю заявление.
Там говорят:
– Расследуем.
Я говорю:
– Расследуйте и позвоните.
Они говорят:
– Нам, – говорят, – звонить как раз некогда. Мы, – говорят, – и без звонков расследуем, уважаемый товарищ.
