Приключения обезьяны (сборник)

ОН нервно курит. Потом бросает папиросу на пол. Хочет закурить другую. Ищет портсигар по карманам. Не находит, позабыв, что портсигар в заднем кармане. Смотрит по сторонам. Подозрительно поглядывает на Юлию, потом на ее сумочку.

11

ОН. Мило… Гм… Тут где-то мой портсигар был…

ОНА. О-о, какой вы негодяй! Нет, ни минуты больше я не останусь в вашей комнате…

ОН. Гм… Серебряный портсигар… Странно… И сразу уходите… Простите, может быть, вы случайно в сумочку… серебряный портсигар…

ОНА. Что?! Как вы смеете!.. Да откуда у вас серебряный портсигар?.. Не трогайте мою сумочку…

ОН. Мне не жалко портсигара, но я хочу вас проучить.

(Раскрывает ее сумочку. С удивлением вытаскивает пачку денег. Смотрит документы.)

ОНА. Как вы смеете?!

ОН. Юля!.. На сберкнижке у вас пять тысяч. Зачем вы клеветали на себя?.. Вы закончили техникум… Зарплата у вас – семьсот рублей… Юля!..

ОНА. Как вы смеете?! (Почти падает на диван.)

ОН. Так, значит, это вы так сказали… Юля, простишь ли ты меня?.. Ведь я тоже нарочно… Тоже хотел узнать…

(Случайно обнаруживает портсигар в своем кармане, закуривает, бросает папиросу, становится перед Юлией на колени.)

ОНА. Не трогайте меня!

ОН. Простишь ли ты меня?.. Я пошутил… Это все была шутка… Комната моя… Зарплата тысяча семьсот монет… В Крым заказаны путевки… Юлия!.. (Вытаскивает из шкафа пиджак, переодевается. Приглаживает прическу. Ставит на стол шампанское и конфеты.)

ОНА. А папа?

ОН. И папа… Это папа римский. Репродукция с картины Веласкеса… (Срывает со стены портрет, достает портрет отца.) Вот он, мой старик. (Снова становится на колени перед Юлией, достает из-под дивана цветы. И вместе с какой-то ночной туфлей кладет их на колени возлюбленной.)

ОНА. Видите, как много в нас еще прежнего, нехорошего! Мы подозрительны, недоверчивы…

ОН. Да, да, Юля… Как много в нас еще старой закваски! Наше сознание еще не освободилось от прежнего… Я был свинья, Юля. Прости меня! (Он снова выгребает цветы из-под дивана. И вместе с другой туфлей кладет их на колени возлюбленной.)

Письма к писателю

Предисловие к первому изданию

Последние два-три года я получаю от читателей много писем.

Письма идут, главным образом, из провинции.

Меня запрашивают, как жить, как писать стихи и что читать.

Мне предлагают сюжеты, критикуют меня, одобряют и поругивают.

Видимо, читатель меня воспринимает не совсем так, как критика.

Я решил опубликовать эти письма.

Я больше года сомневался, стоит ли мне это делать. Может, это не совсем этично. Может, наши молодые начинающие критики захотят уличить меня в низкой саморекламе. Может быть, наконец, это покажется обидным моим корреспондентам, и они перестанут мне писать. А я привык к этим письмам. И полюбил получать их.

Но я решил пострадать на этом деле. Пусть каждый думает, как умеет. Мне реклама не нужна. Корреспондентов я не обидел. Я скрыл их фамилии. Но я не могу и не имею права держать в своем письменном столе такой исключительный материал.

Я не хочу сказать, что в этой моей книге можно увидеть настоящее лицо читателя. Это не совсем так. Эти письма, главным образом, написаны особой категорией читателя. Это, по большей части, читатель, желающий влиться в «великую русскую литературу». Это сознательные граждане, которые задумались о жизни, о своей судьбе, о деньгах и о литературе.

Здесь, так сказать, дыхание нашей жизни.

Дыхание тех людей, которых мы, писатели, стараемся изобразить в так называемых «художественных» произведениях.

Здесь, в этой книге, собраны самые различные письма и страсти.

Здесь, в этой книге, можно видеть настоящую трагедию, незаурядный ум, наивное добродушие, жалкий лепет, глупость, энтузиазм, мещанство, жульничество и ужасающую неграмотность.

У меня не было, конечно, ни малейшего желания поиздеваться над неграмотностью моих читателей. Я не ради смеха собрал эту книгу. Я эту книгу собрал для того, чтобы показать подлинную и неприкрытую жизнь, подлинных живых людей с их желаниями, вкусом, мыслями.

Конечно, у какого-нибудь критика или жуликоватого читателя непременно мелькнет мысль о деньгах.

Знаем, скажет, денежки в карман сунул – вот вам и вся философия этой книги. Сколотил, скажет, из чужого добра книженцию, а после базу подводит.