всегда ждут. И невольно начала завидовать…
— На кого гадаешь? — холодный голос с нотками язвительности застал ее врасплох, когда Морис уже почти оборвала все лепестки ромашки. Цветок без лепестков выглядел уродливо, и казалась, всем своим видом укорял Морис за ее жестокость к нему. Родани сунула оставшуюся травинку за ухо, и, сцепив ладони за головой, откинулась на покрытую клевером землю.
— А что, если на тебя?
В ответ раздался короткий смешок и тихий шелест смявшейся травы. Эмма растянулась рядом, подперев щеку рукой. Когда Морис перевернулась набок, то утонула в холодных и чистых глазах цвета пасмурного неба. Эмма пристально ее рассматривала:
— Глупая шутка. Хотя я уверена, что ты влюбляешься по десять раз на дню. Кто он?
— А если… — Морис пару секунд собиралась с мыслями. — Если я скажу тебе, что это она, а не он?
Эмма утомленно приподняла левую бровь:
— И что?
— Ну, тебя это не разочарует? Например, моя мать, когда узнала, что меня не интересует противоположный пол…
— А я тебе — не мать. Хотя, ты меня, признаюсь, удивила. Впрочем, я давно подозревала, что ты влюблена в меня, — с этими словами, тихонько посмеиваясь и расстегнув серебряные пуговицы своей белой блузки, Эмма легко ее стянула. Затем, закатав брюки до колена, она поднялась с земли и с разбега прыгнула в воду.
Морис только зажмуриться успела от прозрачных капель, обрызгавших с ног до головы:
— Я — не последняя дура, чтобы влюбляться в тебя. Так, на всякий случай. Ты же — настоящая Конни, самовлюбленная и наглая. Эгоистка до мозга костей, что сейчас и доказала. Тебе прекрасно известно, что у меня до сих пор не получается высушивающее заклинание.
Над водой мелькнула светлая макушка:
— Я потом высушу твою одежду, ворчунья Родани. Но сейчас-то не порти мне веселье! Иди купаться!
— Эмма, тебя, что, и правда не волнуют такие вещи? — Морис поймала себя на том, что улыбается.
Удивительно, и когда мнение Конни стало иметь для нее такую высокую ценность? Она уже давно собиралась признаться, но все не находила подходящих слов. Если бы Эмма посмотрела с презрением или начала избегать её… Ненависть, что пыталась пробудить Изабелла, снова бы охватила сердце Морис?
— Как там кто-то однажды сказал в старом человеческом фильме… «У каждого свои недостатки?» К тому же, уже есть человек, которого я терпеть не могу, и, чтобы ты не делала, тебе не переплюнуть Спенсера. Главное, думать забудь о моем неземном очаровании. Помни: мы — друзья. Так на кого ты гадала?
— Да… ты его не знаешь, — Морис солгала, не моргнув глазом. Врать легко. Да и как она могла сейчас говорить честно? Эмма все еще не готова услышать правду. — Как считаешь, вампир и человек — плохая пара? Да… и ты ведь так и не рассказала мне — а сама-то когда-нибудь влюблялась?
Вместо ответа Эмма легко ушла под воду. Все эти разговоры про людей и вампиров ее отчего-то нервировали.
А Симон вообще никогда не покидал ее мысли, чтобы можно было дополнительно о нем напоминать.
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.
