Вот только не дошел я до него.
Внезапно накатила такая волна дурноты, что не удержался на ногах и рухнул на колени. А затем повалился на бок и скрючился в позе эмбриона. Перед глазами все плыло и двоилось. Ближайший забор из оцинкованного профлиста превратился в два, «двойник» стал мерцать, то превращаясь в полупрозрачную картинку, то набирая объем. Туман стал стремительно редеть, неприятный запах исчез практически полностью, или я, в своем состоянии, его не ощущал. Наконец, все спецэффекты пропали – забор вновь остался один, воздух очистился, химическая вонь пропала, как будто и не было ее.
Но вот самочувствие ухудшалось теми еще темпами. Я только запомнил, как сумел подняться на ноги и сделать несколько шагов к забору, увидел калитку с молочно-белым плафоном лампы на «гусаке» сверху. А потом все словно отрубило.
Реальность отключилась.
Пришел в себя от холода и дикой головной боли в каком-то нелепом помещении. Со стоном поднялся на колени, осмотрелся, оценивая место. Вокруг серели стены из пенобетона с четкими, ровными швами раствора, снизу холодила тело бетонная стяжка, сверху желтели пестрые листы OSB. Сбоку, в стене, имелась деревянная дверь, почему-то придавленная «ко?злами» из толстых досок и брусков. За спиной, сквозь пластиковый стеклопакет на пол падали серые лучи рассвета. Судя по их блеклости, на улице еще очень рано, солнышко даже на линию горизонта не вышло.
Комната сравнительно небольшая, примерно пять на пять метров, практически без отделки, без разводки проводов и труб, в одном углу лежат несколько пачек минеральной ваты, тонкая стопка квадратного пенопласта, дрель с насадкой для перемешивания раствора. Кувалда на длинной обрезиненной ручке с аббревиатурой на латинице и пара молотков той же фирмы. Кувалдочка, кстати, нетяжелая, зато вытянутая и граненая, удобно такой что-то забивать в сложных местах, где нужен размах, но деталь в узком проеме, какой-нибудь штырь в трубе, края которой нельзя повредить. Так вот такое вытянутое и граненое било вполне удобно в этом случае. Хотя это мой не слишком профессиональный взгляд, может, такая форма просто «фишка» фирмы.
Как я сюда попал? Ничего не помню.
Гадство, там же Пашка один в машине всю ночь провел!
Резко шагнул к двери и остановился от волны тошноты и приступа головной боли.
Да что же это такое?! Последствия от аварии или ночная гарь, от которой в носоглотке скребло хозяйственным ершиком?
Постоял несколько минут, немного пришел в себя и неспешно направился к двери. Откинул в сторону «ко?злы», послушал, что там, снаружи, и потихонечку потянул на себя дверь.
Первое, что увидел, – следы крови на стене и на двери с обратной стороны, струйка из крупных капель на полу и лужица рядом с порогом, возле которого я стоял. От такой картины тело сразу же бросило в дрожь, несмотря на теплое летнее утро.
– Что же я наделал? – охнул я и схватился за голову. Не от мысли, что кого-то, может быть, даже хозяина или сторожа дома избил, а от новой вспышки головной боли.
Кулаки были сбиты так, что страшно смотреть на них. Согнуть и разогнуть пальцы очень больно. Мало того, на предплечье левой руки имелась глубокая рана, похожая на укус.
На улице тихо, никакого намека на ночной пожар. Вот только гнетет меня нечто неуловимое, заставляет пригибаться к земле и прятаться за забором. Возможно, страх перед расплатой за ночную драку, которую я не помню, возможно, последствия отравления дымом… не знаю.
Страх, наверное. Страх встречи с полицией и обвинение в причинении телесных повреждений разной тяжести и в проникновении на чужую территорию.
Мне бы поскорей добраться до машины и узнать, как там Пашок. Надеюсь, ему хватило ума выбраться и пойти на поиски помощи, когда я не вернулся.
На месте все было очень плохо.
В первый момент, когда я увидел свою «газельку» на дороге, сильно обрадовался. Появилась надежда, что с напарником все в порядке, что он нашел помощь, дозвонился до МЧС или коммунальщиков с их автопарком тракторов и кранов. Спустя несколько секунд понял, что машина лежит на боку, а когда подошел еще ближе, грязно выругался – кабина машины была разворочена так, словно в ней рванул фугас или пьяные пожарники своими бензорезами постарались.
Позабыв обо всем на свете, я бросился к технике и опять замер в шоке. На этот раз к столбняку примешалась изрядная порция ужаса при виде окровавленной тряпки на асфальте в нескольких метрах от уничтоженной «Газели». В тряпке я узнал футболку напарника.
– Да что же здесь происходит, вашу маму за ногу? – прошептал я и опустился на влажный от утренней росы и холодный асфальт. Опять накатила дурнота, появились слабость и какая-то апатия. В таком состоянии я пробыл минут пять, пока не услышал странное урчание с той стороны фургончика.
«Животное? Странное какое-то… никогда не слышал», – пронеслась мысль. Спрятаться тут негде, убежать тем более. Кабина разгромлена, дорога и обочина, чистая от кустарника, и даже траву там недавно скосили. Но и встречаться с собакой, которая запросто может добавить новых укусов (как бы не от нее я и заполучил рану на руке), меньше всего хотел.
Равнодушие сменилось страхом, который заставил мозг усиленно работать над проблемой.
