Ее брови опустились. Шеф повернулась к моему боссу. Она произнесла то, что я ожидал от нее услышать. То, что практически каждый сказал бы на ее месте. «Почему бы не сделать так, как он хочет?» — спросила она.
Мой босс проигнорировала вопрос. Она сказала, что у нее есть другая идея. «Давайте назначим встречу и понаблюдаем за ним со стороны. Мы увидим, каков его настрой. Если он на нервах, мы это заметим».
Неожиданно.
Шеф повернулась ко мне: «Что вы думаете?»
Я думал, что у этого сценария есть два возможных результата.
Парень будет на нервах, когда придет на встречу.
Он будет спокоен.
В любом случае это ничего не значит. Он может быть спокоен и при этом планировать глупый поступок. Или может разнервничаться и сделать что-то глупое чуть позднее.
Но это был хороший бюрократический ход. С его помощью мой босс могла оттянуть свой проигрыш внутри нашего небольшого конфликта. Кроме этого, он помог ей сохранить лицо. Восстановить свое положение. Этот ход помогал уклониться от игры за звание босса. Я тоже был бы рад этого избежать. И еще ее уловка растрачивала ресурсы. Это отличительная черта всех бюрократических стратегий.
Мне не нравился этот ход. Ее предложение означало, что я не смогу потратить свое время на более важные вещи. Напрасная трата. Но я не мог отказать. Именно поэтому мой босс сделала это предложение.
Я согласился. Мой босс была довольна. Шеф тоже осталась довольна. Я потрачу некоторое количество ресурсов, но в конце концов тоже буду доволен.
Я назначил встречу с информатором. Понаблюдал за ним. Он выглядел спокойно. Но это ничего не значило.
Я отправился к моему боссу, чтобы сообщить о результате. Она делала вид, что занята. Так прошло несколько дней. Еще одна тактика отсрочки.
Потом ее не было в городе. Поэтому я сделал то, чего она от меня хотела: перескочил через ее решение.
Я отправился к шефу и получил ее одобрение.
Выбрал случайный телефон-автомат и подошел к нему. Спустя несколько лет этот телефон окажется в радиусе взрыва. Его разорвет на части бомбой, которую принесет сюда террорист-смертник.
Но не в этот день. В тот день вокруг не было террористов-смертников. Только я. Я поднял трубку и набрал номер.
Информатор ответил после пятого гудка. Он сказал, что его нет в городе. Правда это или нет, не имело значения. Уже нет. Я сказал ему, что все кончено.
Он вздохнул. Его голос задрожал. Я почувствовал его реакцию.
Он знал, что это должно случиться. Теперь это произошло. Его реакция была реакцией на потерю. Эта реакция вызывает выброс адреналина и заставляет совершать глупости. Если у тебя есть такая возможность.
А у него этой возможности не было. По крайней мере, он не мог сделать ничего, что было бы направлено на меня лично. Потому что я стоял у телефона-автомата, а он был где-то еще.
«О’кей», — выдавил он. Я еще раз его поблагодарил. Пожелал ему удачи.
«О’кей», — произнес он снова.
Я повесил трубку и пошел прочь.
Возможно, я должен был пойти на встречу. Возможно, ничего бы не произошло. Возможно, следовало послушаться своего босса и рискнуть.
Или прийти туда готовым к бою. Напасть первым. И быть крутым парнем.
Но это никак не вязалось со шпионской стратегией.
Шпион строит свою стратегию, отталкиваясь от конечной цели. Он думает в обратную сторону, проходя через все взаимодействия, встречающиеся на его пути. Он играет в те игры, которые приближают его к конечной цели. Он делает это так, чтобы люди, места и вещи, входящие в его конечную цель, оставались под защитой.
Если ты шпион, ты выстраиваешь свою стратегию, обходя стороной перестрелки. Ты держишь свои силы под контролем. Ты стараешься избегать кровопролития, пока это возможно. Если же иных вариантов не осталось, значит, что ты где-то совершил ошибку.
Ты редко начинаешь конфликты. Ты редко вступаешь в бой.
Ты делаешь это только в том случае, если между тобой и конечной целью находится игра с нулевой суммой.
После истории с информатором, который лгал, я участвовал во многих других важных играх. Многие из них были играми с положительной суммой. Но не все.
Другие игры — это игры с нулевой суммой. Некоторые из них — игры третьего типа, то есть конфликты за право принимать решения. Некоторые — второго типа, где конфликты повторяются снова и снова. Некоторые — игры первого типа, в которых проигравшего уничтожают.
