умилением.
— Малыш проголодался и его надо переодеть. — Я подошла к князю и вручила ему сына. Повернулась к Зухре и сказала: — Ну а вам, уважаемая, самое время признаться супругу в измене. Вряд ли он вас простит, но вы же не хотите отвечать за чужое преступление? Убийство — это куда более тяжкий грех, чем прелюбодеяние.
— Что вы сказали, леди Рибианна? — Князь пошел красными пятнами.
Бедненький, надо ему лекарю показаться, а то столько потрясений за последние дни. Жалко его, но в этой ситуации он сам виноват. А вот Зухра побелела и пребывала на грани обморока, еще одно доказательство, что мой язык она понимает.
— Только то, что глупо требовать верности от жены, о которой вы забыли на долгие шесть лет. Но кто я такая, чтобы осуждать вас, Князь? Извините, но у меня разболелась голова, поэтому предлагаю продолжить допрос через час. Господин Манор, что вы так смотрите? Да-да, допрос оставшихся людей придется продолжить, потому что госпожа Зухра никого не убивала. В момент преступления ее вообще не было во дворце. Где и с кем она была в это время, госпожа поведает супругу и нас с вами это не касается. Если только она не с вами встречалась в саду? Нет, мне на этот вопрос отвечать не надо, убеждайте в своей непричастности Князя. Саид, ты не проводишь меня в сад? Мне просто жизненно необходим глоток свежего воздуха. Еще раз прошу меня простить, господа.
Я одарила Джанжуура и Манора вежливым кивком и царственно удалилась под руку с другом. Кстати, он пребывал в таком же шоке, как и остальные участники нашей мизансцены.
Все же степняки народ простой и к подобным речам от женщины не привыкли. А ведь мои слова были оскорбительны, князя я назвала глупым, его жену — гулящей, а Манора посчитала недалеким и намекнула, что и он может быть предателем. И главное, ни слова лжи.
— Госпожа — страшная женщина, — раздался за спиной восхищенный голос Пазыла, когда мы вышли из зала. Кто-кто, а телохранитель о своих обязанностях не забыл.
— Госпожа — красивая и умная женщина, — не оборачиваясь произнесла я.
Мужчина раздражал меня своими неуместными замечаниями, но временами бывал очень полезен. Поэтому я так до конца и не определилась, как к нему отношусь. Одно знала точно — я не потерплю неуважения к себе!
— Анна, ты думаешь в саду могли остаться улики? — спросил Саид, похоже он перестал сомневаться, что мне под силу распутать это сложное дело.
— Вряд ли мы что-то найдем. Скорее, я хочу увидеть всю картину в целом. А сейчас я не понимаю преступников. Предположим Ниямату убили, чтобы сорвать подписание договора между нашими странами и чтобы лишить Джанжуура наследника. Как сюда вписывается та служанка, которая пыталась украсть Азамата? Если верить ее словам, она действовала спонтанно и убийцу не видела. Тогда зачем ее убивать? Она все равно не могла бы ничего рассказать князю. Но я как раз ее словам не верю, слишком уж решительно она себя вела. Вот ты, Саид, смог бы разрезать умирающей женщине живот, чтобы спасти ее ребенка? Думаю, смог бы, но к этому решению ты пришел бы не сразу, наверняка постарался бы найти лекаря или кого-то еще, и только под напором обстоятельств взялся бы за нож. И так сделал бы каждый нормальный человек. Это я еще не говорю о том, что надо знать, как выполнить надрез чтобы не задеть ребенка. К чему нас приводят все эти размышления? К тому, что служанка, вероятнее всего, замешана в убийстве. Даже если не она перерезала горло Ниямате, то знала кто преступник. И малыша она кому-то несла. А далеко она убежала бы в окровавленном платье? Нет. Ее перехватили бы на первом же посту или на втором, если охранники на первом были подкуплены.
— Не факт, что мешало подкупить преступникам всю стражу? — спросил Саид.
— Всю стражу подкупить невозможно. И дело не в деньгах, а в количестве вовлеченных в тайну. Чем больше людей участвуют в заговоре, тем меньше шансов, что он пройдет успешно, — ответила я. Мне нравилось размышлять вслух, сразу в голове появлялись интересные идеи, а информация структурировалась. Если бы не телохранители за нашими с Саидом спинами, я озвучила бы другу свою основную теорию. Я была уверена, что в рядах заговорщиков наметился разлад. Ниямату должны были просто убить, чтобы впоследствии место Джанжуура занял один из ныне действующих князей. Но кто-то решил иначе, подумав, что управлять новорожденным малышом будет намного проще, чем взрослым мужчиной. А кто мог бы стать регентом при маленьком ребенке? Только близкий родственник со стороны Джанжуура или одной из его жен. Зухру можно было исключать, участвуя в заговоре она вряд ли отправилась бы на встречу с любовником. В данной ситуации подозрение больше вызывают те, у кого есть алиби, потому что умный человек о нем обязательно позаботится.
Конечно, в саду мы ничего не нашли. Зато я зарисовала его план. Прошлась до того места, где общий сад отделен живой изгородью и кованным забором от места для отдыха жен и наложниц Джанжуура, убедилась, что пройти мимо охраны не получится и решительно повернула обратно.
— Что теперь? — Саид все так же придерживал мою руку на своем локте, всем своим видом показывая, что мы просто гуляем.
— А теперь мы пойдем к князю и узнаем, кто дежурил на том входе в день убийства. Уверена, если за них возьмется палач, то мы узнаем много интересного. Но вряд ли эти люди еще живы. Пазыл, среди ваших людей вчера или позавчера никто не пропадал? Может, какой-нибудь несчастный случай произошел? — обратилась я к своему телохранителю.
— Омат вчера утонуть, — неуверенно произнес Пазыл, потом почесал лоб и добавил: — И Урлата я два дня не видать.
