перебирая пальцами бороду. — Я никогда не видел его. Находил полянки со зверятами играющими вместе, но никогда его самого. Каков он?
И Чармэйн рассказывала с горящими глазами о легкой как пуховые перья гриве, о венчающем голову сверкающем роге — невероятно длинном и острым. А Дэмиен, устало положив голову поверх скрещенных рук, глядел на нее, сидящую по другую сторону стола, и любовался украдкой самой рассказчицей.
Захотелось ему порадовать ее, придумать подарок для жены. Что ей нравится он еще выучить не успел, поэтому нет смысла искать безделицу в лесу. С другой стороны, он угадал, что придется Чармэйн по сердцу.
— Хотела бы ты навестить родных вместе со мной завтра? Запасы подходят к концу, да мать с отцом соскучились по дочке-красавице.
— Это было бы чудесно, — улыбнулась она. — Я даже гостинцы для них приготовила. Хочешь покажу, Дэм?
Он довольно кивнул. Чарм вытерла руки о передник, достала маленький горшочек с верхней полки и бережно положила на вышитую скатерть. Вытряхнула на ладонь содержимое — продолговатый драгоценный камень, напоминающий куколку, фиолетового цвета с белыми всполохами.
— Нашла в корнях сорняка на прошлой неделе. Аметист.
— Дай посмотреть, — попросил Дэмиен и повертел в пальцах гладкий прозрачный камень. — Хороший подарок. Это тебе Хозяин леса пожаловал. Он, видать, принял тебя.
— Кто он, Хозяин леса?
Дэмиен усмехнулся, откинувшись на спинку стула. В этом предмете он был осведомлён намного лучше жены и мог произвести впечатление.
— Неужто дочь мэра не знает ответа на столь простой вопрос. Хорошо же, Чармэйн, что ты знаешь о лесе?
— Он защищает и кормит нас, — легко кивнув головой сказала она давно выученные слова. — Лес выбрал Вирхольм и Ахтхольм, да отделил их пологом от остального мира. Взамен попросил хранителя-лесничего, то есть тебя.
— Да, — подтвердил Дэмиен. — Лес и его Хозяин одно лицо.
— Не фейри? — удивленно спросила Чармэйн.
— Нет, фейри наделены большей ответственностью, но и требуется с них строже нашего. Они народ загадочный, многое приходится угадывать, а утаивать они мастера.
— Сколько их?
— Раньше больше было, а теперь остались только Тейл да сестра его, Кувшинка. Она совсем молодая, считай мы вместе росли. Хотя… Могут быть и другие, я не всего знаю. На глаза мне они не показывались.
Чармэйн только прицокнула языком, а потом долго сидела, уставившись в одну точку и перестукивая пальцами.
— Знаешь, Дэмиен, у меня внезапно такое чувство возникло, вот тут у затылка, будто задавать тебе вопросы нельзя, только все понять и увидеть своими глазами.
Она подошла к окну из стрекозиных крылышек и взглянула на причудливо переломленную полянку по ту сторону прозрачной грани, изумрудная трава двоилась и троилась, перемеженная кусочками облаков и крон деревьев. Вокруг рамы мохнатым ободком кустился мох.
— Прислушивайся к себе, — посоветовал Дэмиен. — Это ответы Хозяина леса, я говорил, ты ему по душе.
Чарм резко повернулась в нему и лесничему почудилось в повороте головы нечто звериное, да в глазах жены всполохнулись янтарные искорки. Может показалось, только привык Дэмиен к своим чувствам прислушиваться, вот и сейчас страх жидкой сталью полоснул по ребрам. —
— Завтра с утра или сейчас на ночь отправимся?
— Хочу дома переночевать, — сказала она, любовно запустив пальцы в мох. — С утра и пойдем, коль тебя от забот на день освободят.
Дэмиен прикрыл глаза, прислушиваясь к внутреннему ответу.
— Отпустят.
Утро звенело птичьими трелями, колыхалось листвой в косых лучах солнца. Скрипел, будто разминаясь после долгого отдыха дощатый пол. Чарм разбудили мелкие шажки бегающего по своим делам брауни — тот выныривал из щели между дубом и стеной с чашкой свежей воды, холодной, кристально чистой, для умывального кувшина, по дороге смешно семенил ножками и кап-кап-кап расплескивал содержимое.
Чарм тихо поднялась, стараясь не будить мужа. Долго и тщательно расчесывала волосы, выбрала ленту цвета неба и чистый передник, сшитый собственными руками.
Захотелось ей на себя взглянуть со стороны, но зеркала под рукой не нашла. Что ж, утренний час тихий и спокойный, можно и в гладь пруда посмотреться.
Чармэйн бесшумно отворила дверь и ступила на порог. Пахло росой и прелой листвой. Утоптанная тропинка вела прямо к берегу, Дэмиен даже утроил для нее мостки, где она полоскала белье. Лесное озеро очищало грязь, не требуя особых усилий, не надо было тереть до мозолей на терке или замачивать в щелоке одежду.
Чарм опустилась на колени, удерживая волосы, и взглянула на ровную гладь воды. Повернула лицо из стороны в сторону, любуясь отражением — ничего не скажешь, похорошела за последние месяцы. Кожа белая с румянцем во всю щеку, глаза большие с янтарными искорками, волосы густые длинные, цвета плодородной земли после дождя.
Но вот, отражение подернулось рябью и прямо под Чармейн из воды всплыла тоненькая обнаженная девушка, плашмя лежащая на поверхности, с маленькой грудью и блестящей чешуей на плечах. Она всматривалась в лицо Чармейн с жадным любопытством, все выше и выше высовываясь из воды. Приблизившись почти вплотную и обдав Чармэйн дыханием с запахом тины, озерная девушка рассмотрела наконец, что-то видимое ей одной, и с тихим всплеском исчезла под гладью воды.
Только сейчас Чармэйн осмелилась выдохнуть и отпустить мостки. Она уж приготовилась быть утащенной в пучину. Голубая лента выбилась из волос скользнула в воду и зазмеилась по поверхности, затем без звука утонула в глубину.
Из дому вышел заспанный Дэмиен, у него нюх на происшествия. Увидев жену, он подбежал и приобнял широкой ладонью трясущиеся плечи.
— Тут была девушка фейри… — прошептала она.
— Кувшинка, — кивнул Дэмиен, — это ее озеро.
— Она опасна? — прижалась к нему Чармэйн.
— Фейри следует остерегаться, но у них свои правила. Ты обещанна Тейлу, Кувшинка не тронет тебя.
— Она рассматривала меня, — Чармэйн вытянула вперед ладонь, стараясь увидеть, что в ней особенного. — Чего она хотела?
— Не знаю, милая. Пойдем, накормлю тебя завтраком и отправимся в путь, пока солнце не припекает.
Собравшись на скорую руку они пустились в Вирхольм, не забыв подарки. Чармэйн с любопытством следовала за Дэмиеном, отмечая, как бережно он отводит в сторону ветви, как тихо ступает по натоптанной тропе. Малые птахи не боялись лесничего, садились на шапку, пронзительно чирикая. Встряхивались всем телом, вытягивали уставшие когтистые лапки. К Чармэйн подобного доверия не было, стоило ей протянуть руку, как пичуги вспархивали и скрывались в чаще.
По мере продвижения тропа становилось все уже, а Дэмиен отмеренными движениями продвигался вперед, выдавая недовольство резким выдохом. За юбки Чармэйн цеплялся чертополох, под ноги попадались кочки и
