— Чего не сделаешь ради искусства, — пожал я плечами.
Он открыл было рот, чтобы что-то сказать — и явно нелестное, но вдруг осекся — в кармане у него завибрировало. Он вытащил допотопный смартфон — натурально, кусок пластика с экранчиком, в который нужно пальцами тыкать. На НКИ — нейрокомпьютерный интерфейс, вживляемый прямо в височные доли мозга — у него, видно, денег не хватает, с его-то зарплатой. А может, он из тех ретроградов, что предпочитает не совать себе квантовые процессоры в мозг. Таких тоже немало, особенно среди старперов.
— Да… Да… В смысле?! Да они там что, совсем… Ладно, понял… Да понял я, понял!
Он зло взглянул на меня и, ни слова не говоря, поднялся и пошел к выходу. Но, уже приоткрыв дверь, вдруг снова захлопнул ее и, вернувшись, навис надо мной, упираясь руками в стол.
— Повезло тебе в этот раз, Князев. Но ты учти — если такие фокусы не прекратишь, то все равно плохо кончишь. Это я тебе от души говорю. Завязывай!
— Конечно, мамочка, — согласился я. — А что случилось-то?
Капитан скрипнул зубами, но сдержался.
— Какой-то хлыщ из «Обсидиана» приперся. Сообщил, что никаких обвинений против тебя компания не выдвигает.
Вот так поворот! Сморщившийся было шарик моего настроения снова воспрял, раздуваясь от радости.
— Ты особо-то не лыбься, — слегка охладил меня капитан. — Он с тобой сам переговорить хочет. Сейчас будет здесь. Но ты мне вот что ответь. Не для протокола. Просто любопытно…
Он наклонился еще ближе, шибанув запахом табака и дешевого одеколона, и заговорщически прошептал:
— Так всё-таки — на хрена?
Я только улыбался.
— Все просто, капитан. Это челлендж, — раздался за его спиной мужской голос.
Полицейский недовольно поморщился и обернулся.
— Чего?
Вошедший в комнату для допросов мужик мог бы запросто играть Джеймса Бонда. Безупречный дорогой костюм сидел на нем, как влитой, подчеркивая осанку и атлетическое сложение. Во всем — во взгляде, в интонациях, в походке — чувствовалась уверенность и сила. Но не грубая, как у каких-нибудь тупых качков-охранников, а этакая спокойная, дремлющая.
Хозяин жизни, мать его. Меня такие почему-то жутко раздражают. Но я внутренне одернул себя. Хватит, Стас. Терпи. И так сегодня по краю ходишь.
— Модно это сейчас у молодежи, — пояснил гость, подходя к столу. Не сделал ни жеста, но капитан послушно отстранился, пропуская его. — В закрытых группах в соцсетях организаторы объявляют некое задание. Собирают под него призовой фонд. Ставки растут, и кто первый выполнит челлендж — тот и срывает банк. Но задания сложные. И часто опасные. Или неприличные.
— Или незаконные? — продолжил капитан.
«Джеймс Бонд» кивнул.
— А иногда и все сразу.
— Слышал, слышал что-то такое. С жиру бесятся какие-то гады. Зрелищ им подавай. Реалити-шоу — на что ты готов ради денег. А молодежь на это клюет.
— Что поделать — такие сейчас у них развлечения.
— Далеко не безобидные. Месяца полтора назад мы одного такого дурика с рельсов метро соскребали — тоже, похоже, какой-то челендж пытался выполнить.
— Вы правы. Очень тревожная тенденция. Кстати, и забираться на частную охраняемую территорию — тоже затея плохая. Наша служба охраны, между прочим, вооружена.
— Что ж вы заявление-то не подаете на этого? — капитан мотнул головой в мою сторону.
Хлыщ из «Обсидиана» пожал плечами.
— Распоряжение руководства. Но мы примем меры. Так я могу переговорить с задержанным? Это ненадолго.
— Да, конечно, — проворчал полицейский и вышел, напоследок хлопнув дверью.
После его ухода повисла долгая пауза. Франт в костюме придвинул к себе стул, но садиться не стал — лишь опирался на его спинку кончиками пальцев. И разглядывал меня со снисходительным интересом.
Да сговорились они все, что ли? Вылупятся и молчат многозначительно, все такие из себя крутые, как поросячьи хвостики. А я домой уже хочу. И нога болит.
— Ну, а вам-то чего понадобилось? — не выдержал я. — Вы же и так все знаете — и как, и зачем. Так какие у вас ко мне вопросы?
