после отпуска нарываться не стоит. И вообще – уверенность в себе – это прекрасно, и новые познания о мире тоже, но лезть на рожон стоит только тогда, когда свежеиспеченные амбиции будут поддержаны альтернативными источниками дохода.
Впрочем, все вышло как обычно. То есть – потенциальные беды не подтвердились, оставшись только тревожными фантазиями. Да и вообще ничего в банке не изменилось – всё те же, всё там же. Ничего без меня не рухнуло, ничего не поломалось. Людям вообще свойственно переоценивать свою производственную ценность. Что обычно говорят те, кто увольняется не сильно по своей воле? Ну или по большой обиде, частенько ими же самими и выдуманной? Правильно, вот это:
– Я посмотрю, как они тут без меня справятся.
Ну или что-нибудь подобное.
Часть правды в этих словах есть, особенно если этот человек и вправду был неплохим специалистом. Хотя таких как раз и увольняют, и отпускают, как правило, неохотно. И подобными словами они не бросаются.
Тем не менее – да, на первых порах после ухода разобиженного сотрудника могут возникать разнообразные накладки. А если перед этим уходивший еще и жесткий диск своего компьютера почистил, стерев все наработки, так и вовсе жизнь оставшихся может усложниться.
Но – ненадолго. Неделя, две – и все, про свалившего в закат сотрудника особо никто и вспоминать не будет. Жизнь не стоит на месте, и даже если офис похож на стоячее болото, где каждый последующий день похож на предыдущий, в нем все равно что-то да происходит. «Днюхи», рабочие «романы» разных степеней тяжести, с каждым годом все возрастающая мания величия шефа – да мало ли чего может приключиться?
А еще через пару-тройку месяцев человека вовсе забудут, как и не было его никогда. Особенно если он и в бытность свою ничем никогда не блистал. Как я, например.
Кстати – мое трехнедельное отсутствие тоже никто особо не заметил.
Впрочем, вру, забыл о своих соратницах по отделу. Оно и понятно – им же мою лямку приходилось тянуть, пока я где-то там прохлаждался. А еще в магазин самим ходить по жаре, уговаривать кого-то поставить новую бутыль с водой на кулер и за неимением меня оттачивать свое остроумие друг на друге.
Так что Ленка и Наташка обрадовались моему возращению. Не скажу, что окружили трогательной заботой, но нечто вроде этого имело место быть. Они выдали мне шоколадную конфету, оставшуюся после чьего-то дня рождения, и засыпали новостями о том, что произошло за время моего отпуска.
– А Левина из кредитного, по ходу, опять в «декрет» собралась! – вытаращив глаза, вещала Ленка.
– Опять! – поддержала ее Наташка. – Прикинь, это у нее уже четвертый ребенок будет! Куда ей столько? Тут с одним-то непонятно что делать, а там четыре!
– Я так думаю, что она вообще не человек, – неожиданно подытожила Ленка.
– А кто же она? – чуть не поперхнувшись конфетой, спросил я.
Чего-чего, а подобных фраз тут я не ожидал.
– Ксерокс, – без тени улыбки пояснила Ленка.
– Да все они там, в кредитном, хороши, – обвинительно произнесла Наташка. – Одна из «декрета», другая в него. По кругу рожают, а работать некому. Если какой документ у них надо получить, то каблуки сточишь, за ним бегая – людей-то вечно не хватает.
– А еще поговаривают, что Силуянов на Немирову глаз положил, – хитро блеснула очочками Ленка. – Да-да-да. Они то и дело у нее в кабинете сидят, чай пьют, и все при закрытых дверях.
О как. Это интересно. Помнится, эти двое в свое время начали тесно общаться благодаря мне. Ну как мне казалось. А тут вон чего! Ну и дай им бог!
Я даже ощутил себя неким купидончиком. Свел, понимаешь, два одиночества. Теперь главное, чтобы муж Немировой и жена Силуянова про это не узнали. Любовь – любовью, но зачем семьи рушить?
Следом за этими новостями последовала еще одна событийная охапка, уже, правда, с не настолько глобальными, в офисном разрезе, масштабами. Все как всегда – скандалы, интриги, расследования.
В принципе, любой современный офис – это наш мир в миниатюре, со своими героями, злодеями, диктаторами, вольнодумцами, распутницами и всем остальным, что есть на Земле. Человек, впервые попавший в этот мир, похож на младенца, хлопающего глазами, пускающего пузыри и неуверенно что-то бубнящего. Проходит время, он взрослеет, мужает и в результате находит свое место в сложном социуме под названием «коллектив», получает некую социальную роль и играет ее до того момента, пока не будет подписан «обходной» лист.
Этот мир можно любить, можно не любить, но мы в нем живем. Здесь мы проводим по девять-десять часов в день и видим лица соседей по кабинету чаще, больше и дольше, чем лица родных и близких. Дома мы спим, а тут – живем. В какой-то момент начинает казаться, что там иллюзия, а тут – реальность. Просто здесь мы себя ощущаем в своей тарелке, здесь все привычней, что ли.
Нас называют «планктон», нас называют «офисные жители». Да, мы именно это и есть. Мы мельчайшие создания в огромном городском океане, но без нас вымрут крупнейшие его водоплавающие. Им просто будет нечего есть. Мы – то, что бурлит в кровеносных сосудах всех столиц, мы то, без чего
