Свечение вокруг Леи начало тускнеть, пока не исчезло совсем. По мере того, как оно бледнело, оттаивал и Асмунд. Когда холод окончательно покинул тело, его место заняла боль — выкручивающая, мучительная. Она скрючила его, срывая с губ скупой мужской стон, вдавливая в стену. Когда Асмунду казалось, что легче уже не станет, боль отступила мгновенно. Все это время Лея стояла на том же месте, не двигаясь и не произнося ни слова.
— Так ты проводишь меня домой? — снова заговорила она, когда Асмунд пришел в себя настолько, что смог подняться с пола.
— Я отведу тебя, — только и ответил он. — На рассвете. А сейчас ложись спать. Можешь занять мою кровать.
Больше он не смотрел на нее — быстро оделся и покинул дом. Он шел к жилищу Ханы и думал о том, что сила Леи выросла, с тех пор как он видел ее проявление там, в лесу. И кажется, она научилась управлять ею, тогда как раньше этот процесс носил спонтанный характер. Ей не нужна больше его защита и опека. Она и сама в состоянии позаботиться о себе. И если она решила вернуться, значит, никто не сможет ее удержать. А ему придется учиться жить без нее.
Колдунья поджидала его. Она потягивала кофе из маленькой чашки и ворошила угли в очаге, глядя как мириады искр рассыпаются в разные стороны.
— Садись, — указала она Асмунду на соседнее со своим кресло, как только тот вошел в дом. — Я слышала, как она ушла, и поняла, что направилась она к тебе.
Хана наполнила тягучей жидкостью еще одну чашечку и придвинула ее к Асмунду.
— Понимаю, что ночь не самое подходящее время для этого напитка, но хочу погадать тебе… Выпей, — велела Хана.
Асмунд подчинился, хоть и терпеть не мог кофе. Его он считал напитком всех тех выскочек, кого и чей образ жизни так презирал.
— Духи мне запретили просить у них совета во всем, что касается Леи. Они не ведают судьбами проклятых и не станут помогать, — заговорила Хана, когда Асмунд перевернул свою часку с кофейной гущей на блюдце. — И я больше не хочу, чтобы она находилась в моем доме. Ее проклятие действует и на меня. Оно лишает меня силы и пытается подчинить. Я сделала все, что могла, для нее. И жизни ее теперь ничто не угрожает. Но избавить ее от проклятия я не в силах.
Хана замолчала и взяла чашку Асмунда. Она перевернула ее и долго вглядывалась в то, что было на дне, прежде чем снова заговорить.
— Ты можешь потерять из-за нее все. И даже жизнь… — посмотрела на него колдунья долгим немигающим взглядом. — Для тебя же было бы лучше, если бы ты убил ее или оставил в северных землях.
— Я бы и сейчас так не поступил, — усмехнулся Асмунд.
На душе его было так паршиво, что слова Ханы о возможной ближайшей смерти даже обрадовали его. Он с трудом заставлял себя сидеть ровно. Внутри все так болело, что хотелось согнуться, чтобы хоть чуть-чуть притупить мучения. Болело не так, как недавно, когда проклятие Леи истязало его. Сейчас болела душа, и это было в сотни раз хуже.
— Знаю, — кивнула Хана. — Именно поэтому ты должен отпустить ее. Да и никакие силы не смогут удержать ее.
— Но я не могу даже подумать, что она вернется к нему.
— А кто сказал, что ты поведешь ее в дом мужа? Проводишь Лею к родителям. Они ее уже ждут.
— Захотят ли они ее видеть такую?
— Думаю, в их интересах это скрывать. А тебе сейчас нужно подумать о себе. Лучше всего залечь на дно на какое-то время, пока страсти не утихнут. И сделать это нужно как можно быстрее.
Они еще какое-то время разговаривали, пока Хана широко не зевнула и не отправила Асмунда спать. Она даже не скрывала радости, от того что Леи нет в данный момент в ее доме. Асмунд тоже не пошел к себе, напросился на ночлег к Фросту, ничего при этом не объясняя другу. Сейчас он и сам понимал, что чем меньше народу будут знать правду о Лее, тем лучше. И думал он не о себе, а о ней. Завтра он отведет ее в дом родителей и постарается забыть обо всем, что произошло с ним в последнее время.
Утро выдалось промозглое и туманное. Асмунду так и не удалось сомкнуть глаз, несмотря на все старания Вивы. Она устроила ему поистине царское ложе. Белоснежные простыни сбрызнула успокаивающим эликсиром, подушки взбила так, что они были мягче пуха. Хорошая хозяйка досталась Фросту. И кажется любящая. Но все ее старания прошли даром. Остаток ночи Асмунд пролежал, разглядывая потолок и тщетно пытаясь избавиться от мыслей о Лее. Он представлял ее спящей в своей кровати и с трудом боролся с искушением вернуться домой. Там его точно не ждали.
Едва забрезжил рассвет, как он покинул дом Фроста. Лея еще спала, когда он приблизился к своей кровати. Он долго смотрел на ее лицо, словно хотел запечатлеть его в памяти на всю жизнь. Сердце сжала боль, когда Лея пошевелилась и улыбнулась. Именно тогда Асмунд понял, что во сне она прежняя. Возможно ей снится что-то приятное из прошлой жизни. Но стоит только открыть глаза, как проклятье тут же овладеет ею. И так не хотелось ее будить, но стоило поторопиться. В последний раз он склонился над ней и коснулся губами лба. Поцеловать в губы не решился, боялся не совладать с собой.
Они молча шли по лесу. Асмунд держал Лею за руку, скорее по привычке, чем потому что она нуждалась. Никто бы, глядя на нее со стороны, не подумала, что она слепа, так уверенно она двигалась вперед. Ни разу не споткнулась или не натолкнулась на дерево.
