Не редко пехотный строй паникует, разваливается и бежит, а потому и гибнет. И только плотно сбив ряды, да ощетинившись рядами длинных пик и копий, у пехотинцев появляется шанс. Такой орешек тяжелой коннице не по зубам. Нет, при желании его тоже можно продавить, смять. Но сколько отпрысков благородных семейств, в жилах которых течет древняя, благородная кровь останется лежать на поле? И где найти достаточное количество храбрых дураков, готовых телами: своими и лошадей, продавить вражеский строй. Еще необходимо, чтобы лошади были такими же сумасшедшими, как и их хозяева. Они животные умные, это с хозяевами им часто не везет. Таскать на своей спине закованного в железо болвана — это одно. Лезть грудью на частокол пик с блестящими железными наконечниками — это совсем другое. Тут даже живущие боем рыцарские кони не редко отступают. И их можно понять. Пусть кто- нибудь другой прокладывает своими телами путь к победе. Тем более им-то с этой победы не перепадет даже посмертной славы. Рыцаря, героически расшибшего пустую голову о вражеский строй, может и запомнят, а вот его коня — точно нет.
Строй перед холмом ощетинился лесом пик. Да, моих ветеранов блеском доспехов, пестрыми перьями на шлемах, да цветастыми гербами не запугать. Сжать покрепче древко пики, упереть его в землю, прикрыться небольшим кулачным щитом от возможных стрел — дело привычное, почти рутинное.
Никакой явной угрозы не было. Вражеская армия не в счет. Но я не мог отделаться от непонятного, тревожного ощущения грядущей беды. Все шло нормально, и все же что-то было не так…
Ветер подо мной всхрапнул и вздрогнул. Перестав бить копытом землю, он тревожно поводил головой из стороны в сторону, словно выискивая то, что его насторожило.
— Тише, успокойся, — я вновь погладил жеребца по шее. Либо ему передалась моя тревога, либо…. — Рунк!
— Я, сир! — вскинулся орк.
— Четыре сотни резерва к мельнице!
Приказ запоздал. Что-то ослепительно яркое сверкнуло у подножия холма. Затем раздался оглушающий грохот. Неестественное синее пламя вспыхнуло прямо в центре строя и стремительной волной разошлось во все стороны. Кричали и корчились по земле сгорающие заживо воины. Древки пик чернели и осыпались мелким пеплом. Да что там дерево и живая плоть. В центре этого огненного смерча плавились доспехи. Там где раньше были плотные шеренги изготовившихся к бою легионеров теперь лежали только костяки скелетов с тлеющими останками плоти в подгоревших доспехах. Сколько там погибло? Сотня? Две? На месте единого строя теперь зияла огромная прореха. Тлели и рассыпались пеплом вбитые в землю колья. Трава просто исчезла, словно ее и не было. Дымилась прогоревшая и почерневшая земля. Страшно кричали раненые, кого огонь зацепил только краем. Арбалетчикам на холме тоже досталось. Те, кто стоял перед вбитыми в шахматном порядке рядами кольев разделили участь пехотинцев.
Все произошло так быстро, что сначала я просто не поверил своим глазам.
— Рунк, ты еще здесь? Подкрепления мне сюда. Быстро!
Рука первого легиона хлестнул коня плетью и тот в два прыжка унес его прочь.
Рыцари двигались неспешно. С полным осознанием собственного превосходства, красоты и величия. Словно это не битва, а дурацкий турнир. Арбалетчики на склоне холма дали нестройный залп. Похоже, у кого-то просто сдали нервы, и он выстрелил без приказа. Дурному примеру последовала добрая треть арбалетчиков. Столь жидкий обстрел строй рыцарей даже не заметил. Да и магическая защита у них была на высоте.
Подгоняемые командами, шепча про себя ругательства или молитвы, а то и мешая одно с другим, арбалетчики спешно перезаряжали свое оружие. Разорванный строй пехоты ощетинился рядами пик. Вот только клин конницы не собирался пробовать на прочность их древки и шел прямо в образовавшийся разрыв.
Уцелевшие стрелки на склоне заволновались. Огненный вал прожег внушительную просеку в защите из деревянных кольев. А оставаться один на один с тяжелой кавалерией им явно не хотелось. Не могу их в этом винить. Тем более, многие из них так и не успели перезарядить свое оружие. Вот кое-кто уже начал медленно пятиться назад. Проклятье! Еще мгновение и они побегут.
— Харг! — позвал я, понимая, что не успеваю. Поздно, слишком поздно.
Внезапно мое внимание привлекла одинокая фигура. Судя по перу на шлеме и вышитой золотом химере на бригандине, это был кто-то из капитанов арбалетчиков. Не обращая никакого внимания на выжженную землю под ногами и равнодушно переступая через тела мертвецов, он неспешно шел перед строем дрогнувших арбалетчиков, небрежно постукивая пальцами по ножнам с коротким мечом.
Со стороны наступающего клина послышался сигнал рога, ему вторило радостное гиканье и воинственные кличи. Словно пытаясь заменить собой уничтоженный строй пехоты, капитан остановился прямо посередине огромной зияющей бреши строя, повернулся лицом к накатывающему стальному кулаку рыцарского клина, вытащил меч из ножен и поднял его над головой острием к небу.
— Спокойно ребята. Ждем! — донесся до вершины холма его спокойный голос.
Уже начавшие было откатываться назад арбалетчики, следили за ним словно завороженные, но приказ привел их в чувство. Вскинув арбалеты, они теперь посматривали на рыцарский клин с холодным равнодушием — выбирая среди пестрых перьев рыцарских плюмажей себе цель по вкусу.
— Ждем!
Склонив копья, клин начал разгоняться для удара. И не было более силы способной его остановить.
— Ждем!
