рядом с ней, прижимаю к себе ее замерзшее тело, пытаясь согреть своим теплом. Боль, похожая на электрический импульс, пронзает мне сердце, и я проваливаюсь в пустоту.
Не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я открываю глаза. Я лежу на боку, Айлин рядом со мной. Ее голова покоится на сгибе моей руки. Ее дыхание едва слышно. Пульс неровный. Нужно как можно скорее одеть ее во все теплое, иначе ведь заболеет.
– Можешь дать ей свою кровь, – подает голос Ирма. – Девочка очень слаба.
Мне не нужно повторять дважды. Выпускаю клыки, прокусываю себе запястье и, приподняв Айлин, вливаю ей в рот несколько капель. Она открывает глаза, смотрит на меня пьяным взглядом. Сглатывает, морщится. Тут же впивается мне в рану и начинает жадно пить. У нее это получается жадно, со страстью. Словно у только что обращенного вампира. Какой бы она была, стань такой как я?
– Поздравляю, теперь ты – Дорадо, – говорю я, когда она насыщается. Ее щеки розовеют, кожа становится теплой. Поднимаю ее на руки и несу на другой берег.
– Тоже мне, счастье, – недовольно фыркает она, уткнувшись носом мне в шею. И я понимаю, что убью любого, кто попробует забрать ее у меня.
Когда я выхожу из дома, на улице уже рассветает.
Америго выбегает из машины и спешит ко мне. С тревогой смотрит на обессиленную Айлин, у которой открылся жар. По словам Ирмы, это абсолютно нормально, так как организм привыкает к новым вибрациям, но мне от этого не по себе. Есть во всем этом что-то, что мне не нравится, но я не могу понять, что именно. Брат открывает заднюю дверцу, и я укладываю девушку на сиденье. Сажусь рядом с ней.
– Чем больше она будет спать – тем лучше, – говорит Ирма. Она выглядит уставшей, но довольной. – И еще ей нужно много пить.
– Что будет, если Амалик все же доберется до нее? – спрашивает Америго, с нежностью глядя на спящую Айлин.
– Он уже не может подчинить ее себе. Запугать – да, принудить, но не сломить ее волю. Правда, теперь она может быть ценна для него в другом качестве.
– О, Господи, – вырывается у меня.
– В каком же? – хмурится Америго.
– Как мать его будущего ребенка, – отвечает Ирма.
– Но он же ее отец! – недоумевает Америго.
– Для темных магов кровосмешение только в плюс, – сухо поясняет Ирма.
Ведьма садится в авто, а мы с братом переглядываемся. Пожалуй, теперь с Айлин нельзя спускать глаз вдвойне.
Айлин не просыпается, когда я отношу ее в спальню. И когда Ливия приходит мне на помощь, чтобы ее раздеть. У нее сильный жар и даже вторая порция крови, влитая ей в рот через трубочку, не помогает его сбить. Приходится оторвать Дэшэна от подготовки к похоронам и попросить его сделать жаропонижающее.
За одну ночь китаец очень сильно изменился. В его черных волосах появились седые пряди. Вокруг глаз пролегли глубокие морщины. Он словно постарел лет на десять.
– Теперь у тебя появилась дочь, – говорит Лив, гладя Айлин по руке. – Она милая девочка. Мне нравится. Ты ведь думаешь позже обратить ее?
– Нет, не рассматривал это даже, – отвечаю я, усаживаясь на стул. – Не думаю, что ей это пойдет на пользу. К тому же я не хочу больше никого создавать.
– Ты разочарован в отцовстве? – спрашивает Лив, заглядывая мне в глаза.
– Скорее считаю, что этому миру не нужны новые вампиры, – отвечаю я. – Почему ты никого не хочешь создать?
– Наверное, потому что для этого надо испытывать острое чувство одиночества, – растеряно отвечает Лив. – А у меня на подобное даже времени нет. Возможно, когда-нибудь…
Понимающе улыбаюсь. Подхожу к ней и целую ее макушку. Она ловит мою руку и подносит ее к губам.
Глава 28
После полудня мы отправляемся с Америго в лес, чтобы выкопать могилу для Риты. Дэшэн порывается поехать с нами, но я прошу его остаться дома и присмотреть за Айлин. Живым он, все-таки нужнее, чем мертвым. Тот нехотя соглашается. Перед уходом захожу в кладовку к Дине, приношу ей еду и отвожу в туалет. Удивляюсь тому, что ее не хватился Арсен. Чем же он так занят?
– Ты даже не представляешь себе, какую ошибку совершил, – потирая посиневшие от веревок запястья, сипит Дина. – Нельзя было поддаваться на уговоры Ирмы! Она та еще тварь!
– А ты подговорила Аду застрелить Айлин, – замечаю я. – Еще и оружие ей дала. Какая ты молодец!
