тише переправят в королевскую тюрьму, если факты фальсификации данных подтвердятся. Зная паскудную натуру светлого, я почти не сомневался, что Жольд, даже если и по?рывал его мелкие грешки, обязательно что-нибудь откопает. Так что, даже если у семьи Шоттика много денег и хорошие связи… а особняки на Солнечной кому попало не принадлежат… то, прилипни у этого хорька на рыле хоть одна сомнительная пушинка, Корн его сожрет. ? Жольд с облегчением и радостью позволит это сделать, лишь бы отмазаться от всего этого дерьма.
Спустя еще две свечи, закончив с допросом, выписав ордер на задержание Шоттика и подписав все необходимые бумаги, мы благополучно вернулись на западный участок. Кэб довез нас до дальнего входа, откуда начиналась половина, отведенная для городской стражи. И именно там мрачный донельзя, вспотевший на несусветной жаре Жольд почти вежливо распрощался со мной и с Йеном. Норриди, так же вежливо ему кивнув, после чего все же позволил себе усталую улыбку и, наверное, впервые на моей памяти вполголоса предложил отпраздновать окончание долгого дня.
Я, подумав, решил не отказываться. И когда Норриди умчался на нашу половину за вещами, от нечего делать принялся прогуливаться вдоль здания. А услышав внутри невнятный шум, полюбопытствовал заглянуть, что происходит.
Как выяснилось, по дороге в свой кабинет Жольд споткнулся о забытые кем-то в холле вещи и теперь в своей манере выражал недовольство тем, что в его Управлении царит полный бардак. Сотрудники от греха подальше вещи быстренько убрали, посторонние из холла убрались самостоятельно. А когда шеф ушел, и внутри воцарилась блаженная тишина, я прислонился к стене возле тетки-регистраторши. И, решив, что дожидаться Йена в прохладном коридоре гораздо лучше, чем ?а раскаленной улице, вполголоса поинтересовался:
— И часто он у вас так?
— Да почти каждый день, господин маг, — вздохнула моя собеседница. — То он орет, то посетители… какой здесь только швали не бывает. Намедни вон, опять пьяницу какого-то приволокли, который облевал нам весь коридор. Еще двое умудрились подраться прямо тут, у всех на глазах. Когда закрыли нелегальный бордель, здесь еще и девицы легкого поведения толклись, галдя и благоухая в ожидании, пока их оформят. У вас-то, наверное, поспокойнее… — снова вздохнула она, от нечего делать рисуя в журнале регистрации какие-то закорючки. — Уволиться отсюда, что ли?
Я флегматично пожал плечами.
— Увольняйтесь.
— Да? ? пособие? — возразила тетка. — Мне бы ещё годик тут посидеть, и уже на старость откладывать не надо.
Я удивленно на нее покосился. Какая старость? Тебе ещё жить и жить!
— Устала я, — неожиданно призналась регистраторша, отодвинув журнал. — Каждый день одно и то же: люди, крики, писанина… а кому она нужна? Кто вообще смотрит эти журналы?
— А вы туда все записываете? — спросил я больше о скуки, чем от желания поддержать беседу. Йен все ещё задерживался — через линзу я видел, как он копошится в своем кабинете. А идти на жару не хотелось.
Тетка посмотрела на меня с искренним недоумением.
— Конечно. Кто пришел, к кому, когда… порой такие имена встречаются, что с первого раза и не выговоришь!
— Может, они вам врут, что их так зовут.
— А и ладно, — отмахнулась она. — Я их на амулете правды не проверяю. Поэтому не удивлюсь, если окажется, что половина из этих имен придумана. Вот, полюбуйтесь!
Женщина развернула ко мне журнал и перелистнула несколько страниц.
— Господин Кирстекунскаутасне! Ничего себе фамилия, да? Или вот: леди Гираофоурсим! Разве можно было так назвать человека?!
Я хмыкнул и ради интереса тоже взглянул на пожелтевшие страницы. И правда… кого там только не было. Посетители, просители, заявители. Даже даритель какой-то приходил, возжелавший отблагодарить Жольда бутылкой отменного вина за помощь в раскрытии дела, как он выразился, «о пропавшей бутылке».
К сожалению, что это за дело такое, тетка не знала — она всего лишь записала причину обращения со слов посетителя. Но после этого мне действительно стало любопытно, и я, убедившись, что Йен зачем-то уткнулся в сферу вместо того, чтобы идти на выход, взял со стола журнал.
На удивление, почерк у регистраторши оказался ровным и красивым, благодаря чему все записи читались без труда. Ни клякс, ни помарок там тоже не было, что и вовсе казалось удивительным. Ну и насчет необычных имен регистраторша оказалась права, и я немного развлекся, читая самые невероятные, фантастические и зубодробительные фамилии, которые только можно было придумать. К тому же, посетителей за день через журнал проходило немало, так что я прямо проникся сложностью работы женщины, вынужденной с утра до вечера, изо дня в день, записывать сюда всякую чушь, которую наверняка никто не проверяет.
Неожиданно мой взгляд зацепился за что-то знакомое и ошеломленно замер. Не веря своим глазам, я трижды перечитал короткое имя, искренне веря, что в записи закралась какая-то ошибка. Но на четвертой с конца странице, на предпоследней строке было очень старательно выведено: «Барри Хорс». А в графе «цель визита» таким же красивым почерком указано еще одно имя: «Альтис Шоттик», при виде которого у меня сердце неровно стукнуло.
Да нет. Не может быть, чтобы это было простое совпадение!
С трудом сохранив на морде невозмутимое выражение, я быстро глянул на дату: так и есть. Тот самый день, когда убили несчастную Элен Норвис.
