стоял в самой глубине зала. В погруженной в кромешную тьму глубокой нише, где незаметно для прихожан сходились сразу три стены, и куда даже в яркий солнечный день не проникало ни единого лучика света.
Остановившись напротив своего бога, я по достоинству оценил привилегии его расположения.
— Все дороги ведут к тебе? Да, Фол? — усмехнулся я, подходя к постаменту вплотную.
Бог, разумеется, не снизошел до ответа. А вот сгустившаяся вокруг него Тьма неожиданно шевельнулась.
— Я могу что-то для тебя сделать, брат? — негромко осведомился вышедший из нее жрец. Наголо обритый, чем-то смутно похожий на отца Лотия, только намного более массивный и, как водится, одетый в длинную черную рясу. Вот только подпоясана она была не простой веревкой, а серебряной цепью. Из чего я заключил, что натолкнулся на важную шишку, и предпочел проявить уважение.
— Благодарю, святой отец. Я всего лишь зашел отметиться.
— Издалека прибыл? — понимающе улыбнулся жрец, пробежавшись глазами по моей запыленной одежде.
— Из Верля. Меня просили передать вашим коллегам послание из местного храма.
Святой отец вопросительно приподнял удивительно светлые, словно выгоревшие на солнце и кажущиеся белыми брови, когда я полез за пазуху и выудил оттуда запечатанный храмовой печатью конверт, который обнаружил в день отъезда на пороге собственного дома. Но все же принял послание отца Лотия и, благодарно кивнув, тут же его распечатал. А когда прочитал короткую записку и снова поднял на меня взгляд, в нем, как мне показалось, что-то изменилось.
— Благодарю, брат мой. Ты привез хорошие вести.
— Я не служитель храма, святой отец, — на всякий случай поправил его я. Но жрец на это лишь загадочно хмыкнул.
— Фолу виднее.
Что на это сказать, я попросту не знал, поэтому не стал ни спорить, ни что-либо пояснять. А потом мой взгляд упал на высеченный из глыбы черного базальта постамент: на нем, как и в основании статуи в Верле, виднелись какие-то насечки и выбоины, но что это такое, я не знал. А у отца Лотия спросить позабыл. И вот сейчас, увидев их снова, мне неожиданно стало интересно. Настолько, что я подошел, мимоходом оглядел каменное основание через линзу, но убедился, что в одном месте беспорядочные с виду закорючки подозрительно напоминают полуистершиеся, практически нечитаемые буквы, и повернулся к жрецу.
— Святой отец, не подскажете, что это?
— Мое имя отец Гон, брат мой. Что именно тебя заинтересовало?
— Вот это, — для верности я провел рукой по надписи и поежился от ощущения идущего от нее потустороннего холода. Впрочем, он был не таким жгучим, как в тот раз, когда я впервые его коснулся. Но когда мои пальцы дошли до последнего знака, то даже сквозь перчатку порядком озябли, так что я поспешил убрать руку и вопросительно взглянул на жреца.
А тот неожиданно улыбнулся.
— Это древнее благословение на лотэнийском, мастер Рэйш. И одновременно совет.
— Какой? — насторожился я.
— Тьма над Тьмой дает свет, — тихо шепнул жрец. А когда я ошарашенно замер, святой отец развернулся и со смешком ушел обратно во Тьму, оставив меня в полном обалдении.
Возле храма я в общей сложности проболтался около двух свечей. Не с досады и тем более не в надежде, что отец Гон внезапно вернется и пояснит свои слова — как и моему учителю, святым отцам это было несвойственно. Поэтому я попросту выжидал время. Сперва прогуливался по огромному храму, раздумывая над словами жреца и от безделья изучая расставленные повсюду статуи. А затем вышел на улицу и остановился в стороне от главного входа, откуда можно было совершенно безнаказанно взглянуть на темную сторону Алтира.
Светиться раньше времени в чужом городе, где наверняка обитали не только глупые гули, я посчитал неразумным. Поэтому, спрятавшись в тени, незаметно изучал живущий своей жизнью город и молча делал выводы.
Как оказалось, в Алтире, по сравнению с Верлем, и впрямь было почище. И в плане снега, которого на земле практически не осталось, и в отношении нежити. Разумеется, с исчезновением сугробов теплее в том мире не стало, однако темных уголков заметно прибавилось. А вот гулей, как это ни странно, я за пару свечей так и не увидел. Не говоря уж про что-то более опасное или крупное.
Самое интересное заключалось в том, что дома на темной стороне столицы выглядели не так безобразно, как на окраине. Да, у них точно так же отсутствовали стекла и двери, а местами здания казались черными, словно внутри когда-то бушевали пожары. Зато у большинства домов, в отличие от Верля, имелась нормальная крыша, да и стены были не такими обшарпанными, благодаря чему даже на темной стороне Алтир казался намного сохраннее.
В какой-то момент я задумался над тем, что говорила по этому поводу Триш, и был вынужден признать, что с приходом весны Тьма и впрямь стала выглядеть чуточку иначе. Да, ярких красок и буйства зелени от нее никто не ждал, однако подтаявший снег и исчезновение изморози на стенах говорили
