заодно занося в память данные об объе?тах, рядом с которыми граница между мирами истончалась больше всего.
Да, с некоторых пор я тоже научился ее видеть. И теперь мог если не предотвратить, то хотя бы предугадать, в каком месте высшая нежить… а ее, я так полагаю, в кавернах под Алтиром осталось немало… чисто теоретически способна выходить в реальный мир.
В том, что уничтоженные мною врата были не последними, я не сомневался. На барже под ?емзой я уничтожил лишь исполнителей. Пешек. Но раз организатор всего этого безобразия мне на глаза не попался, значит рано или поздно он, как гигантский кашалот, все же всплывет на поверхность.
И к тому времени я хотел точно знать, где его искать.
В тут ночь я долго не ложился, по-настоящему увлекшись книгой отца Гона, до которой у меня наконец-то дошли руки. Чтиво оказалось более чем занимательным, хоть и непривычным по стилю изложения, но я многое для себя узнал. И даже подметил в тексте пару знакомых имен, после этого простив неизвестному автору и чрезмерно сложный, местами даже вычурный язык, и обилие описаний.
О том, что темный пантеон пришел в нашу страну из Лотэйна, я знал давно, поэтому первые несколько десятков страниц нетерпеливо пролистал, не горя желанием вникать в детали непростой жреческой жизни и запоминать значение ритуалов. Но вот упоминание о темных магах меня насторожило, и дальше я читал уже вдумчиво, порой возвращаясь к началу главы и заново перечитывая то, что не понял с первого раза.
Как выяснилось, помимо собственно жрецов, у темных богов были и другие разновидности последователей. Простые люди, от которых, как правило, не требовалось ничего, кроме слепого поклонения, случайные поклонники, готовые изображать верность ради одного-единственного дара, вдумчивые служители, которые искали в храме какие-то свои истины. И, разумеется, маги, отношение к которым у разных богов было очень неоднозначным.
Большинство из них одобряло посвящение и всеми силами поощряло проведение обрядов над магами всех видов и возрастов. Изначально в Лотэйне была даже такая практика, что едва родившегося младенца с даром посвящали тому или иному богу, не спрашивая на то его согласия.
Потом времена изменились, нравы смягчились, и жрецы… вероятно, не без подсказки свыше… пришли к выводу, что осознанное и добровольно принятое посвящение гораздо ценнее того, что проводится над неразумным дитем. От обрядов над новорожденными, конечно, служители храмов не отказались, однако все чаще над детьми стали проводить ритуалы так называемого «предпосвящения». Тем самым как бы обозначая, что ребенок предназначен конкретному бога, но даря ему иллюзию выбора, дата которого назначалась лишь после того, как у мага окончательно формировался дар.
Подобная практика существовала во всех отделениях темной части жреческого Ордена. И только Фол… самый могущественный и непримиримый… этого никогда не одобрял. Вместо «предпосвященных» владыка ночи предпочитал видеть в своих рядах несговорчивых, непреклонных, но сильных духом. Как простых людей, так и магов. Вернее, особенно магов. И особенно темных, среди которых со временем появилась совершенно особая, ни на кого не похожая каста так называемая каста жнецов.
С каждым из них темный бог заключал своеобразную сделку — служение в обмен на некоторые привилегии. При этом слепого подчинения Фол не только не требовал, но и не одобрял, вследствие чего среди жнецов было очень много хороших магов, но крайне мало истинно верующих и ни одного слепого обожателя, которыми так дорожили светлые боги.
Условия сделки для каждого жнеца были разными. Фол никогда не скупился на благословения, поэтому жнецы обретали немалую власть на темной стороне и во многом превосходили обычных темных, поскольку обладали способностью видеть Тьму через Тьму, практически не старели, пребывая на темной стороне и… что меня больше всего порадовало… безнаказанно пользовались прямыми темными тропами.
Автор трактата даже высказал предположение, что обратить таких магов в свою веру для владыки ночи было намного ценнее, нежели отыскать очередного жреца. Воины Фола испокон веков олицетворяли все то, что древний бог так высоко ценил — независимость, даже если порой она граничила с дерзостью, способность развиваться, здраво мыслить и никому и ничему в этом мире слепо не верить.
В этом была какая-то своя, особая философия, которой я в ту ночь коснулся лишь краешком. Но после этого мое отношение к владыке ночи несколько изменилось. И, поразмыслив над полученными сведениями, я пришел к выводу, что ?аждому из жнецов Фол таким образом предоставлял тот самый выбор, в котором многим из нас было изначально отказано. Давал возможность прийти к нему самостоятельно. Со временем, но по доброй воле. Да, не без приманки в виде новых возможностей и силы. Но при этом Фол никого не заставлял. И, взращивая из многочисленных жнецов единицы истинно преданных ему магов, он на протяжении тысячелетий сохранял неоспоримую власть над темной стороной, которую олицетворяли те самые маги, в чьих телах до поры до времени хранилась божественная благодать.
— Хозяин? — осторожно позвал Нортидж, неслышно появившись в кабинете. — Простите, что отвлекаю, но мне кажется, вам стоит на это взглянуть.
— Что, под наши окна подбросили очередной труп? — не отрываясь от книги, хмыкнул я.
— Да, хозяин. И боюсь, вам это не понравится.
Неохотно оторвавшись от текста, я поднялся из-за стола, без всякой спешки спустился на первый этаж, вышел на улицу, добрался до защитной сети, которую тоже успел немного преобразить и вплести в заклинания учителя свои собственные, сотканные из Тьмы, чтобы именно она хранила покой в моем доме.
