бросает ту даже на банкетку, и Лофт неожиданно вскидывается на миг, забывая, чем они намерены были заниматься, когда на плече гостя замечает мелькнувший рисунок.
— Что это? — требует он ответа, указывая на предплечье Блейка. Тот понимает, о чём речь, нагибается к Локи и с достоинством демонстрирует рисунок на предплечье: череп с чёрным беретом и перекрещенными ножами.
— Морская пехота, — гордый своей воинской службой объясняет Дональд. — В армии наколол.
Лофт отчего-то улыбается, ему нравились тонкие кинжалы для ближнего боя, и этот парень всё больше вызывает у мага симпатию. Лафейсон с интересом проходится пальцами по татуировке, лаская оскалившийся череп с пустыми глазницами, и плавно перемещает ладонь, прикасается к горячей рельефной груди гостя. Нет, Локи не чувствует той силы, которая скрывается в теле брата, определённо смертный.
— Нравится? — с некоторым самодовольством интересуется Дон и снова обескураживает своим поведением, обхватывает ётуна за подбородок и накрывает ртом его губы, сразу же лезет своим языком в рот мага. Локи сдается, впускает, закрывает глаза и отвечает на поцелуй, может, и не стоило, может, слишком рано, но он позволяет трахать свой рот. Блейк целуется жадно, влажно, теперь Локи чувствует его голод, хорошо завуалированный в первый момент их знакомства.
Локи не сопротивляется, когда его укладывают на постель, торопливо избавляют от брюк и белья, сам скидывает туфли и бесстыдно раздвигает ноги, обхватывает любовника за талию, не позволяя тому толком раздеться. Дон фырчит как недовольный жеребец.
— Где смазка? — горячо шепчет любовник в нежную раковину чуть покрасневшего уха.
— В тумбочке, — Локи облизывается, нехотя отпускает Блейка, которому приходится оторваться от него и добраться до прикроватной тумбы, что справа, гость безошибочно определяет, куда могли сунуть тюбик со смазкой. Дональд быстро возвращается, попутно успевает избавиться от брюк и обуви и, абсолютно голый, устраивается между стройных ног мага. Лафейсон приподнимается на локтях, оценивающе осматривает товар. — Неплохие данные.
— Ты ещё ничего не пробовал, сейчас заценишь, — бросает Блейк, ухмыляясь.
Локи и пикнуть не успевает, когда его ноги подхватывают под коленями и задирают вверх, разводя в стороны, маг сглатывает, когда любовник забрасывает его ноги себе на плечи и опускается к его члену, с наслаждением ведёт пальцами по мягким волоскам в паху и обхватывает член рукой, уверенно, без раздумий. Внутри у Локи сжимается тугая тягучая боль ожидания, он мычит и цепляется за покрывало, а Блейк начинает высасывать из него жизнь. Лафейсон чувствует, как, используя смазку, любовник поспешно проталкивает в него палец, при этом интенсивно работает ртом, маг инстинктивно зажимается, и Дон мстительно задевает зубами нежную кожу, заставляет вскрикнуть. Дон поспешен, настойчив, Локи ловит себя на мысли, что Тор с его горячностью в тот раз всё же хорошо его подготовил. Дональд спешил, он напирал со всех сторон, но как же хорошо он отсасывал. Лофт летел подобно птице, поднимался всё выше, чтобы устремиться вниз и рухнуть на скалы, ещё немного, ещё чуть-чуть.
— Эй! — возмущённо воскликнул маг, когда божественный рот вдруг исчез, оставляя после себя чувство крайней неудовлетворённости.
— Сейчас, потерпи, — хрипло бросает Блейк и словно пушинку переворачивает Локи на живот, Лафейсон дёрнулся, он не собирается допускать, чтобы кто-то его контролировал. Какой-то смертный! Дон дотягивается до подушки, подсовывает Локи под живот и даже не даёт опомниться, наваливается сверху, проталкивается внутрь, на какой-то краткий миг Лафейсон успевает подумать, что смертный его покалечит с таким то размером. Лофт вцепляется в покрывало мёртвой хваткой, глушит крик.
— Больно, — шипит Локи, когда любовник, судя по ощущениям, уже разодрал его напополам. Тот вдруг замирает, даёт немного времени привыкнуть, касается губами плеча, нежно скользит по его боку горячей ладонью. Лафейсон свыкается со своей участью. Бёдра любовника снова приходят в движение, и Локи готов расплакаться, становится невыносимо, его режет острой болью. Глупо было довериться незнакомцу, но спустя пару толчков маг ощущает, как горячее дыхание сопящего над ним смертного буквально вызывает толпы мурашек, и все они мчатся вниз. Живот облизывают горячие языки пламени, Блейк как-то по особенному толкается в глубину его тела, и боль отходит на второй план, как с Тором в ту ночь. Тор никогда второй раз не сделает этого, от этой мысли Лофту становится горько, слёзы сами текут по лицу, Локи дышит судорожно, и тело его вдруг сотрясает дрожь, но любовник не даёт ему надолго отвлечься, покрывает поцелуями вспотевшую спину и нежно шепчет:
— Не плачь, мой сладкий, сейчас будет хорошо.
Маг забылся в чужих объятиях, ловя сильные толчки, принимая чужую страсть, окончательно расслабился настолько, что бездумно выкрикивал имя брата, умоляя того не останавливаться. Его неистовые просьбы были услышаны, и Дон брал его, уже не щадя. Вспышки боли стали приносить удовольствие, такое же яркое, как и с Тором. Настоящее наслаждение, свобода, ограниченная лишь чужими объятиями, сотканная из поцелуев и жара. Локи кончил с протяжным стоном, Блейк догнал его, в последний раз толкнувшись сзади, задрожал и выплеснулся в глубине чужого тела.
***
Это было самое нелепое утро в жизни Локи. Мало того, что вчера он вырубился и совершенно забыл о том, что услуги Дональда следует оплатить, так его ещё и ждал завтрак в постель, состоящий из чашки кофе и свежих булочек. Благодаря аромату кофе он и проснулся. Всклокоченный брюнет приподнялся на локте, уставившись в стену.
— Хорошо я тебя умотал, — вместо пожеланий доброго утра сообщил знакомый со вчерашнего вечера голос. Лофт вздрогнул и тут же резко повернулся, застонал от боли, скривился.
