– Да, я помню, ты не любишь большие скопления пьяных людей.
– Вот именно, а Лас-Вегас – это мировая столица пьяных людей.
Хаген не жалел о решении Эйприл. И не унывал при отказе, ведь они не навсегда расстаются. Он принял душ, оделся и вернулся в спальню. Эйприл всё так же лежала под одеялом и листала что-то на экране смартфона.
– Прости, что не приготовила завтрак, у меня нет сил.
Хаген присел на кровать:
– Тогда найди мне ближайший магазин, где можно взять старую тачку.
Эйприл забила поисковый запрос и стала перечислять названия. Когда она произнесла: «Сияющие авто Грегори Горецки», – Хаген остановил её:
– Что-что? Повтори! Какой адрес?
Эйприл продиктовала. После этого они попрощались.
– Когда осяду в Городе Грехов, дам тебе знать: навещай, – предложил он. – Пару дней можно потерпеть скопление пьяных людей.
– Хорошо, Майки-бой. А теперь дай мне поспать. Мне ещё людей тренировать сегодня…
Когда дверь дома Эйприл закрылась за его спиной, Хаген посмотрел предыдущие сообщения системы. После завершения квеста «Жизнь или смерть» он помнил, что выскочил новый квест, но не стал с ним разбираться, отложив на потом. Теперь же прочитал:
Старый враг.
Встретьтесь с Грегори Горецки для окончательного выяснения отношений.
Хаген не понял значение этого квеста. Что ему делать? Снова бить Горецки? Но это же глупо… Тем не менее он принял квест.
Место, где был магазин Горецки, Майк нашёл легко. Магазин подержанных авто располагался чуть дальше Reknitting Express: того ателье, где когда-то починили драгоценную куртку дяди Питера. Жаль, что ценный предмет где-то затерялся. Лишнее очко харизмы никогда не помешает.
Бизнес Горецки размещался в большом сарае, огороженном сеткой. Над сараем торчало лицо с подписью: «Сияющие авто Грегори Горецки». А во дворе стояли старые тачки, ни одна из которых не сияла. Кроме той, что принадлежала самому хозяину: большого пикапа, разрисованного пламенем и голыми женщинами.
Сам Горецки сидел на корточках перед старым джипом со снятыми колёсами и что-то крутил. На нём был покрытый масляными пятнами комбинезон, а на голове потёртая бейсболка. Хаген уверенно перешёл двор и остановился неподалёку, сложив руки на груди. Почувствовав чьё-то присутствие, Горецки повернулся и встал:
– Сэр? Вам что-то нужно?
– Ага, на тебя посмотреть.
– Сэр?
– Хочу раз и навсегда решить одну проблему.
Горецки приподнял бейсболку, вглядываясь… Он не сразу признал в этом лысом, накачанном и татуированном человеке своего заклятого врага. Он слабо улыбнулся, хотел сказать: «Ах, так это ты, жопоголовый?» – но из его рта вырвался лишь сиплый писк, а сказал он вовсе не то, что намеревался:
– Мистер Хаген? Сэр, простите, я давно признал свою ошибку. Мы уже всё решили с вашим дядей и с вашим адвокатом, я отказался от всех обвинений.
Хаген ничего не отвечал, просто медленно приближался к Грегори «Лосю» Горецки: человеку, который устроил ему в жизни много проблем, но и… одновременно поспособствовал тому, что Майк «Плакса» Хаген стал тем, кем являлся сейчас: уверенным бойцом Майком «Бьорном». Который, нет никаких сомнений, порвёт всех на отборочных, а после станет чемпионом в любительской лиге. А потом и в профессиональной.
С ужасом всматриваясь в необычайно грозное лицо Майка, Горецки попятился. Он вдруг понял: Майк пришёл его убивать. Ведь он не знал, что подобное выражение лица приобретают все, кто выжил в тюрьме. И что оно ничего не значит. По тюремному двору с иным выражением лица ходил только Тревор: беспечный и несчастный дурак.
Хаген наступал, Горецки пятился и пятился, опрокинул ведро с водой, банку с машинным маслом, споткнулся об инструменты:
– Мистер Хаген, сэр, я не понимаю, что вам надо… Я уже принёс все мыслимые извинения. Вы снова вынуждаете меня обратиться в полицию…
В ответ на это Хаген выразил на лице такое неодобрение, что Горецки проглотил продолжения фраз, его речь превратилась в какое-то бормотание, очень напоминающее то, как бубнил когда-то сам Хаген. Горецки был выше Хагена, но сейчас казалось, что он всё равно смотрел на него снизу вверх.
Опустив голову, Горецки продолжал отступать, пока не упёрся спиной в небольшой стеллаж, уставленный бутылками с машинным маслом. Потеряв равновесие, упал спиной назад, опрокидывая полки.
Хаген наклонился над ним и занёс руку… Горецки сжался, сделался в два раза меньше и прикрыл лицо руками, ожидая удара. Хаген схватил его за плечо, рывком поднял и поставил перед собой. Отряхнул с комбинезона невидимые пылинки и сказал:
