Ленин. Алгоритм революции и образ будущего

постсоветскую Россию как источник опасности — как иной, который пытается вторгнуться в «европейский дом» Запада. СССР на это не претендовал и такую угрозу для Запада не создавал. Поэтому вражда к постсоветской России, государству совсем нового типа, выплеснулась сразу, как только с СССР было покончено. Попытка российских реформаторов «построить капитализм в России», а затем войти в систему «западного капитализма» выглядит странной утопией из XIX в.

При той социально-экономической и культурной системе, которую выстраивали по шаблонам «чикагских мальчиков», Россия могла бы существовать в слаборазвитом состоянии — но только в фарватере Запада и при его благоволении. Нелепо строить капитализм западного типа, бросив вызов западному капитализму. Можно строить социализм в одной стране (масштаба России), но невозможно строить капитализм в одной стране, будучи изгоем мировой системы капитализма. Ведь сегодня всем очевидно, что проблема не в формации, а в противоречиях цивилизаций.

Статьи, выступления и короткие суждения Ленина в совокупности раскрывают его представление о развитии России как цивилизации, и это представление — часть новой картины мира, которая формировалась в начале XX в.

Принципиальным и новаторским шагом было изменить вектор движения к будущему: от социал-демократии к коммунизму. Дебаты по главным проблемам II Интернационала показали, что социал-демократические партии Западной Европы кардинально расходились с большевиками — в системах ценностей, в образе будущего и даже в антропологии и человеческих отношений. Соответственно, кардинально разошлись две части РСДРП — большевики и меньшевики. Поэтому на VII Экстренном съезде (6-8 марта 1918 г.) было изменено название партии РСДРП(б) на РКП(б) — Российская коммунистическая партия большевиков. Ленин в докладе даже сказал, что если в Западной Европе будут строить социализм, у них будет иначе.

Какие признаки выявляются при сравнении движения в будущее социал-демократов и коммунистов? Из обыденных рассуждений можно сказать так.

Вступление в коммунизм — завершение огромного цикла человеческой цивилизации, в известном смысле конец «этого» света, «возврат» человечества к коммуне. Это значит, к жизни в общине, в семье людей, где преодолено отчуждение, порожденное собственностью. Социализм же — всего лишь экономическая формация, где разумно, с возможной долей солидарности устроена совместная жизнь людей, во многом как в семье. «Каждому по труду» — принцип не семьи, а весьма справедливого общества (кстати, главная его справедливость в том, что «от каждого по способностям», что значит каждый получит рабочее место).

Время социал-демократов — линейное, цель — ничто. Здесь — мир Ньютона, бесконечный и холодный. Можно сказать, что социал-демократов толкает в спину прошлое, а коммунистов притягивает будущее. История для социал- демократии — не движение к идеалу, а уход от дикости, от жестокости родовых травм цивилизации капитализма — но без отрицания самой этой цивилизации. Это — постепенная гуманизация, окультуривание капитализма без его отказа от самого себя. Социал-демократия выросла там, где человек прошел через горнило Реформации. Постепенно индивид дорос до рационального построения более справедливого общества — добился социальных благ и прав. А индивидуальные права и свободы рождались вместе с ним, как «естественные».

Социал-демократия произвела огромную работу, изживая раскол между обществом и «расой отверженных», превращая подачки в социальные права. Только поняв, от чего она шла, можно в полной мере оценить гуманистический подвиг социал-демократов. Но в России начинали совершенно с иной базы — с человека, который был проникнут солидарным чувством.

В исторической России не было рабства, да и крепостное право захватило небольшую часть России и на недолгое время, а капитализм вообще быстро сник. Русский коммунизм исходит из другого представления о человеке, поэтому между ним и западной социал-демократией — антропологическая пропасть. Россия не имела колоний, в России не было «расы» рабочих, в русской культуре не было места Мальтусу — иным был и смысл большевиков. Поэтому социал-демократы и еврокоммунисты пришли к разумному выводу, что советский строй им не годится, но с СССР они сотрудничали с обоюдными выгодами.

Ленин не раз отмечал, что основа развития России — созданная ею цивилизация, а социалистическая революция является необходимым следующим шагом. Как можно было понять выше, Ленин в дебатах о НЭПе разделил эти сущности, сказав: «Тяжелая индустрия нуждается в государственных субсидиях. Если мы их не найдем, то мы, как цивилизованное государство, — я уже не говорю, как социалистическое, — погибли».

В одной из последних статей Ленин резко подчеркнул, что судьба русской революции во многом определяется резкой активизацией мировых цивилизационных процессов, особенно на периферии западного капитализма. Руководитель АН СССР С.Ф. Ольденбург, востоковед, писал о Ленине: «Как политик, особенно политик с широкими взглядами на значение Востока в мировой, интернациональной жизни, он интересовался и этнографией и лингвистикой, хорошо сознавая значение языка в интернациональных отношениях» [214].

Ленин считал большим изъяном картины мира социал-демократов и меньшевиков недооценку сдвигов в системах цивилизаций: «Им не приходит даже, например, и в голову, что Россия, стоящая на границе стран цивилизованных и стран, впервые этой войной окончательно втягиваемых в цивилизацию, стран всего Востока, стран внеевропейских, что Россия поэтому могла и должна была явить некоторые своеобразия, лежащие, конечно, по