и верный народ!
И Он выполняет наши просьбы, но «щедротами Единороднаго Сына Своего».
Почему мы говорим «щедроты», а не «милость»?
«МИЛОСТЬ» – это дар сердца. «ЩЕДРОТЫ» – это желание дара и благодеяния. Это желание Крестной Жертвы, по причине любви, которая пылает «щедротами милосердия»!
122. Однажды святой Силуан, новый святой нашей Церкви, встретил одного святогорца, который обладал даром сокрушения и частых слез. Когда он его увидел, тот был весь в слезах. Тихие слезы катились по его худым щекам. Эти слезы Божественной Благодати текли на протяжении всего богослужения. Эти слезы он проливал и когда молился, вспоминая Святые Страсти Христовы и Распятие Его, и Пресвятую Богородицу и Ангелов, Царя Небесного и радость святых!..
Святой Силуан подошел к нему и спросил нарочно, чтобы его «подловить», как мы бы сказали:
– Хорошо ли, отче, молиться за мертвых?
Тот вздохнул и со слезами сказал:
– Если бы я мог, я бы вывел все души из ада, где они столько претерпевают и мучаются в кромешной тьме…! Я бы их вывел! Да, я бы их вывел! И только тогда успокоилась бы и возрадовалась моя душа!
И сделал руками движение, словно собирал колосья хлеба… И снова начал плакать…[419]
Молясь «оставшееся время нашей жизни» о том, чтобы обрести Благодать и милость у Господа, мы должны претерпеть искушения, несчастья и болезни, которые часто могут быть мучительными и «неумолимыми» (никакое лекарство их не может облегчить). Но, если в таких обстоятельствах мы проявим терпение, славя Бога, мы обретем Его Благодать и милость в избытке. Иначе, сетуя, мы подвергаем опасности спасение нашей души.
123. Часто афонский старец Хаджи-Георгий вспоминал своего прадеда, который страдал от неизвестной и неизлечимой в то время болезни. Однажды, потеряв терпение, больной попросил Бога забрать у него жизнь, потому что он больше не мог выносить боль. Несмотря на то, что был благочестив, сдался…
Тогда явился ему Ангел и сказал:
– Ты страдаешь на земле, чтобы очиститься, как очищается золото в огне, чтобы засиял ты как солнце, ты должен страдать еще один год. Скажи мне: что ты предпочитаешь? Год мучений и боли или три часа в преисподней, чтобы увидеть, куда направляются непокаявшиеся грешники и как они будут мучиться во веки веков?
Больной батюшка подумал: «Еще один год мучений и боли здесь… о, это слишком! Лучше я потерплю три часа, хотя и в аду».
Итак, он ответил Ангелу, что предпочитает провести три часа в аду. Ангел тут же схватил его в охапку и перенес в ад… Удаляясь, Ангел сказал ему:
– Спустя три часа я вернусь.
Повсюду царили кромешная тьма и бесконечные страдания… Неописуемое место. Нигде ни луча света, ни слов утешения. Везде несчастный батюшка видел и слышал только страдания и вопли. Везде, куда бы ни кинул он взгляд, он замечал отчаяние, страх и ужас. Ни звука радости в бесконечной бездне преисподней. Только глаза демонов, готовых его растерзать, горели во тьме.
Измученный, он задрожал и начал кричать, но на крики его отвечала только бездна. Ему казалось, что вот-вот его страдания закончатся и с минуты на минуту придет Ангел, но этого не происходило.
Наконец, потеряв всякую надежду увидеть когда-нибудь Рай, он начал стонать и плакать, но никто не обращал на него внимания. Непокаявшиеся грешники в преисподней думали только о себе: о своих мучениях и непереносимой боли. Те, кто «радовались», были демоны…
Но вот заветное сияние Ангела показалось во тьме. С райской улыбкой он встал над бездной и спросил его:
– Как ты, человече?
– Я не думал, что среди ангелов может быть обманщик! – прошептал слабым голосом страдалец.
– Почему ты так говоришь? – спросил Ангел.
– Как почему? – продолжал несчастный. – Ты обещал забрать меня отсюда через три часа, а уже прошла тысяча лет, мне кажется, что целые века я провел в невыносимых муках. Ты меня ничуть не пожалел… Ты солгал мне…
– Несчастный, какие года, какие века? – сказал пораженный Ангел. – Только один час прошел, как я тебя оставил, и ты должен оставаться здесь еще два часа. Разве не ты это выбрал?
