– Когда я протянул ему святую лжицу, – сказал нам отец Иаков, – я увидел, что он был совсем черный, несомненно, из-за своего внутреннего беспорядка. Он не подготовился: не смыл с себя свою духовную нечистоту – эта нечистота часто проступает на нашем лице – конечно, не стоит сюда примешивать магию.
– В то же время, – сказал он, – я увидел, что как только святая лжица коснулась его рта, сверкнула молния: золотой сияние подобно молнии вышло из нее, то есть из Тела и Крови Господней, прошло у меня над головой и исчезло, погасло позади святого престола [138].
Ушла Божественная Благодать, Святой Дух. А когда Он уходит, тогда Божественное Причастие превращается в нашей душе в «суд» и «осуждение», в уголь, который сжигает сердце, а не в свет, который светит, не в силу, которая укрепляет человека и – более того – не в дарование, которое облекает душу небесными Божественными дарами!
Будте осторожны! С Божественной литургией и богослужением мы не шутим…
В конце великой ектении священник говорит:
«ЯКО ПОДАБАЕТ ТЕБЕ ВСЯКАЯ СЛАВА, ЧЕСТЬ И ПОКЛОНЕНИЕ. ОТЦУ; СЫНУ И СВЯТОМУ ДУХУ; НЫНЕ, ПРИСНО, И ВО ВЕКИ ВЕКОВ».
Все прошения и молитвы Божественной литургии заканчиваются благодарственным возношением Святой Троице, например:
«Яко Твоя держава и Твое есть Царство, и сила и слава, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков».
«Яко благ и Человеколюбец Бог еси, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков».
«Яко свят еси, Боже наш, и Тебе славу воссылаем Отцу и Сыну и святому Духу, ныне и присно и во века веков».
«Яко да под державою Твоею всегда храними и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и святому Духу, ныне и присно и во веки веков».
«Щедротами Единороднаго Сына Твоего, с Нимже благословен еси со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно, и во веки веков».
«Яко Ты еси освящение наше, и Тебе славу воссылаем Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков».
Триединство Бога, как мы видим, упоминается во время Божественной литургии не один, но много раз: прежде всего, когда певчие поют каноны, они часто говорят: «Слава Отцу и Сыну и святому Духу». Догмат о Пресвятой Троице – самый важный догмат нашей веры. Отец, Сын и Святой Дух есть наш Триединый Бог, Бог христиан.
Таинство Святой Троицы было неизвестно людям Ветхого Завета. Только в некоторых местах Святая Троица озарила его лучами, исходящими от трисветлого Божества, и таким образом осветились немного сердца людей. Однако то, что было скрыто и непонятно для всего древнего мира, даже для Иудеев, открылось и засияло, когда в мир пришел Христос.
Тем, кто сомневается и не верит в догмат о Пресвятой Троице, мы приведем в пример блаженного Августина:
53. Блаженный Августин, устав от раздумий связанных с догматом о Пресвятой Троице, особенно с единосущностью Божества Отца, Сына и Святого Духа, прогуливался по берегу моря.
Там он встретил маленького мальчика, который выкопал ямку в песке и с помощью ведерка черпал воду из моря и выливал в ямку. Мальчик уходил и снова возвращался, ходил туда-сюда…
Понаблюдав за ним какое-то время, Блаженный Августин подошел к мальчику и спросил:
– Что ты делаешь, чадо мое?
– Вот, пытаюсь перелить море в яму.
– Хорошо, чадо мое, – говорит он ему, – все море перелить сюда? Поместится ли? Это же невозможно!
Если море не может уместиться в яме, то и несравненно превосходящая его бесконечность Бога, бесконечность Святой Троицы, Тайны Божии… не могут уместиться в твоей голове…, – сказал ему мальчик (который, несомненно, был посланным ему Ангелом Господним) и исчез[139].
Итак, все прошения и молитвы Божественной литургии и каждого Таинства заканчиваются благодарственным гимном Святой Троице, потому что в том, что происходит на богослужении в каждом храме, присутствует живой Триединый Бог! Святой Дух помогает нам всем без исключения. Он молится с нами, «ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными»[140].
Если бы Триединый Бог не присутствовал живой, истинный, в нас, вокруг нас, на святом жертвеннике, если бы он не был «везде сый» и особенно в храме, тогда наше богослужение было бы никчемными и пустыми словами, брошенными на ветер, как те (слова) священников Ваала, которые кричали с утра до вечера перед пророком Илией и своими царями, чтобы загорелись дрова языческой жертвы, «но не было ни голоса, ни ответа»[141].
