Ангелы сияют подобно молнии. Также и лики достойных иереев сияют нечувственным светом. Пламень огненный суть Ангелы. В душе пламенем огненным являются и достойные служители Господни, как написано: «Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими – огонь пылающий»[304].
Но, о блаженный иерей и служитель Господа! Ты поклоняешься Тому, увидев Которого сидящим на престоле славы и воспеваемым мириадами Ангелов, пророк Исаия содрогнулся от страха. Ты беседуешь дерзновенно с Тем, на неизреченное сияние Которого не смеют взглянуть Серафимы, покрывая двумя крыльями свои лица, двумя крыльями закрывая ноги, чтобы не опалиться от огня Божества, а двумя крыльями паря благоговейно вокруг престола Божества. Они воспевают, поют, вопиют, взывают и глаголют: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!
И когда приближался страшный час преображения ранее принесенных Святых Даров, я видел снова себя подобным огненному пламени. То есть я весь был не просто горящим углем и не просто огнем, но одновременно и в то же самое время я был и чистым огнем, исходящим от раскаленных углей, и пылающим огненным пламенем. То есть я был и как огненное пламя. Видя это, я изумлялся. Мне казалось, что это действительное явление, потому я пребывал в удивлении и восхищении…»[305]
Один аскет много лет назад поведал мне следующее:
96. «С началом Херувимской песни, отче, когда я, согнувшись всем телом, с сокрушением и страхом читаю молитву, ослепительная чистота и бесплотное Божественное Знание озаряет мою душу, чтобы я тайно постиг невыразимые Тайны Бога…
Святой престол становится местом Божиим, небесным жертвенником, где чистое сердце священника, пылая, озаряется вечным Божественным светом… В то же время сладчайшие голоса небесных Сил беспрерывно славят явление Закланного Агнца…
Ты… нижайший Священнослужитель, ты причастен – благодаря Божественной Силе – вместе с белоснежными Пресвитерами Небесными этой Божественной литургии и этому моменту…
И в состоянии исступления и изумления ты почувствуешь, что переживаешь вместе с ними один и тот же рассвет, который всегда полон богоподобного Света небесного жертвенника»[306].
Этот Божественный свет, трисолнечную Славу и нетварное пламя вместе с сослужащими диаконами, пресвитерами и архиереями небесного богослужения многие достойные литурги, такие как отец Георгий Карслидис, в разное время созерцали и созерцают до сих пор.
97. Очевидцы рассказывают, что во время великого входа его поддерживали Ангелы, потому что порой он был настолько слаб, что еле держался на ногах… В другой раз ему помогали христиане, которые чувствовали жар пламени, но не видели огня…
Однажды под конец Божественной литургии, святой старец, отец Георгий Карслидис, сотворив Разрешение, снял с себя облачение – фелонь, епитрахиль, пояс, поручи и т. д. – и бросил христианам… Да, бросил! И оно – о, удивительное и невиданное чудо! – стало испускать лучи света и пламени…, но не жгло.
Христиане целовали и обнимали его в тех местах, где оно касалось тела – им не нужен был врач, у них было облачение священника – его наматывали на шею, им покрывали или терли лицо, наполняясь радостью… славя Бога за отца и старца, который у них был… [307]
Многие могут сомневаться и не верить, утверждая, что это – обман, или фантазии. Однако это мысли неверующих, а не верных борющихся христиан. Верующие, достойные, очистившиеся, одаренные души переживают многие из непостижимых Тайн Божественной литургии, но делают это в молчании и безмолвном согласии.
Как нам понять все эти страшные Тайны и как пережить их, когда душа и тело заражены грехами? Поэтому мы сомневаемся и смотрим на все свысока. Наша душа заражена высокомерием, эгоизмом, тщеславием, гордостью, властолюбием, алчностью, безразличием, злопамятностью, завистью, гневом… И заражение грехом, особенно самым большим грехом, то есть гордыней, которая есть у всех нас, без исключения, проникает и в тело. Тело – это орудие души, которое повинуется ее приказам. Так: язык лжет, клевещет, порицает, оговаривает, сквернословит, лжесвидетельствует, богохульствует, проклинает… Если с таким языком христианин приходит в воскресенье на Божественную литургию, как он поймет Таинство духовного служения? Глаза – это органы души – если они видят дурные и ужасные вещи, или если в них проникает греховное желание, как они увидят чистоту совершения богослужения? Уши слушают с удовольствием слова неверия, разврата, ужасных песен, сатанинской музыки, дурных шуток и т. д. Возможно ли, что такие уши поймут небесные ангельские звуки и мелодии Херувимов? И если руки делают оскорбительный жест, крадут, обманывают, бьют, убивают, блудят, играют в кости, карты… И если ноги бегут в места разврата и распущенности… И если все члены тела подчинены греху, как возможно, чтобы все, что переживают лишь немногие достойные священники и некоторый верные христиане, пережили бы и мы? Как? Исключено!
Но грешит не только тело. Грешит и душа дурными желаниями, нечестивыми мыслями. Она грешит в уме и в сердце. И если человеческий глаз этого не видит, Бог видит все. Он «испытует сердца и утробы[308]. Он видит страшные тайны людей.
