Полевое руководство для научных журналистов

В этих определениях стиль — это то, что отличает американский гимн в исполнении Барбры Стрейзанд, Эминема, Чарли Паркера, Бакуита Зидеко и Пласидо Доминго. Мелодия и слова одни и те же, но какую же огромную роль играет стиль! Голос — это то, чем отличается тот же гимн в исполнении Паркера, Эллы Фитцджеральд, Луи Армстронга, Билли Холидей и Уинтона Марсалиса. Все это джаз — один и тот же стиль, — но голоса будут разными. В научной журналистике стиль и голос означает, что одну и ту же тему можно дать Натали Энджир, Оливеру Саксу, Джону Макфи, Дайане Акерман, Эдварду Уилсону, Дэвиду Кваммену и Энни Диллард и результаты будут отличаться так же сильно, как нота до в строке «где свободных страна» у Эминема и Билли Холидей.

Для авторов стиль и голос возникают из простых элементов вроде текстового ритма, пунктуации, глагольных времен, выбора слов, построения фраз, выбора прилагательных и наречий или их отсутствия, а также более сложных художественных приемов вроде настроения, тона, структуры текста, темы и восприятия. Для авторского голоса то, что вы не пишете, настолько же значимо, как и то, что пишете. Посредством стиля мы вызываем у читателей определенные эмоции, не называя их. Вот некоторые примеры.

Палеонтолог Стивен Джей Гулд использует в своих текстах почти викторианский формализм, подчеркивая свой удивительный взгляд на незначительность человечества перед мощью антропологического времени. Его колонки для журнала Natural History, где он почти не употребляет более разговорные сокращения слов, полны выражений вроде «скорее», «более того», «признаю» и «похоже», а также риторических вопросов, его собственные ответы на которые очевидны.

Поэт и писательница-натуралистка Дайана Акерман тоже любит риторические вопросы, но она расширяет их цепочками фраз и образов, добавляя языковые «специи» и чувства, погружаясь в каждую деталь, задействуя поэтическую интуицию на всю катушку, раскрывая метафоры и усиливая эмоции, развивая ритм каждого предложения, двигаясь все дальше и дальше, лирично и прекрасно, пока мы не задаемся вопросом: как ей это удается? Затем она (как и я в этом абзаце) заканчивает краткой мыслью.

Эссеист Дэвид Кваммен, который пишет о природе, добавляет числа, теории и названия химических веществ к прямолинейным воспоминаниям и оригинальному выбору слов, чтобы писать о своей жизни, прошлой и настоящей в метафорической, по определению, окружающей среде. Однажды он сравнил начало своей взрослой жизни с точным измерением движения ледников.

В статьях и эссе о кулинарии писатель Элтон Браун использует тот же причудливый язык, кристально ясные объяснения и самоиронию, которые определяют стиль его кулинарных шоу на телевидении. «Большая миска жижи», — пишет Браун в статье для Bon Appetit о научной стороне хлебопекарных дрожжей и своих детских впечатлениях от них. «Миска была большая, — добавил он, — а жижа липкая, пузырящаяся и как-то плохо пахла». Благодаря словам «как-то», «очень круто» и «просто окочурился», а также фирменному стилю повествования от первого лица я практически слышу, как Браун говорит со мной со страницы.

Многие авторы ошибочно полагают, что голос и стиль возникают только из красивого письма. Но даже такая простая черта, как ясность, особенно когда ясность мысли сочетается с ясностью слова, может создать авторский голос. Взять, к примеру, «тест маркера». Эту поучительную технику я разработал, испортив по целой книге «Паломника у Тинкер-Крик» (Pilgrim at Tinker Creek) Энни Диллард и «Сосновой пустоши» (The Pine Barrens) Джона Макфи. Ядовито-желтым маркером я выделил явно лирические отрывки и фразы в каждой из книг. Быстро листая страницы, можно увидеть целые полосы желтого на страницах Диллард и лишь редкие вспышки цвета у Макфи.

Означает ли это, что стиль Диллард лучше стиля Макфи? Только если вы рассматриваете поэтику прозы. Более глубокий анализ Макфи показывает, что его стиль и голос определяют блестящая структура текста и поразительная ясность мысли. Немногие читатели, в том числе и эксперты по геологии, экологии, инженерному делу и другим областям, которые он затрагивает, усомнятся в работе, которую проделал Макфи, или в его метафорах. Его мастерство в объяснении и построении текста предполагает, как он сам однажды сказал, что его читатели умнее его, а его голос столь же проницателен, как и взгляд.

Напротив, в знаменитом первом эпизоде «Паломника» кошка, которая возвращается домой, оставляет кровавые следы на спящей Диллард. Как бы прекрасно ни была написана эта выразительная сцена, читатели знают, что она не проходит банальную проверку фактов на уровне средней школы. Оказывается, у Диллард в то время не было кошки, и она, следовательно, не горевала, когда эта вымышленная кошка умерла, как она пишет далее в тексте. Ее Пулитцеровская премия за «Паломника» была в номинации документальной прозы, но даже под впечатлением от поэтики Диллард и неустанных философских размышлений мы не можем не задаваться вопросом: а сколько в ее прозе собственно «документального»?

Для многих научных журналистов стремление к объективности ограничивает два главных инструмента создания стиля и авторского голоса — мнение и эмоции. В американских журналах, считающихся образцами литературного творчества (New Yorker, Outside, Atlantic Monthly, Vanity Fair, Harper's и прочих), большинство авторов полагается на свободу выражения мнения, недоступную авторам ежедневных газет или других журналов. Поэтому газеты и новостные журналы, даже регулярно получающие Пулитцеровскую премию, иногда не могут сравниться по качеству текстов с «литературными» журналами и книгами. Эмоции освобождают наши голоса.

Кроме того, помните, что стиль текста определяется изданием в не меньшей степени, чем самим автором. Хотя сегодня в авторах поощряют больше индивидуальности, стиль журналов Time и Newsweek все еще определяется свежими шутками, быстрым анализом и повышенной «читабельностью» текста. Сравните такой стиль со стилем другого журнала, New Yorker, где чаще всего