обоим будет отпущено. И кто возлюбит более? Без сомнения, тот, кому много отпущено. Сказав это, Он заграждает уста гордеца.
Святитель Феофан Затворник
Отчего так случилось, что Симон-фарисей чтит Господа и приглашает Его к себе, но тут же увидев, что Он благосклонно допускает к Себе и грешницу, соблазняется и начинает думать: «Если бы Он был пророк»? Оттого, что захлопотался об угощении и за хлопотами оставил здравое рассуждение о порядках Божиих. Эти две области, житейская и духовная, совсем не схожи по своим свойствам и законам. Между тем, ум наш, чем очень займется, но законам того и судить начинает. По житейским порядкам с явною грешницею нельзя иметь общение; Симон так и судит, забыв, что покаяние всех делает чистыми и грешников равняет с праведниками. Он думает, что грешнице не следует тут быть, и что Спаситель, если не отгоняет ее, то потому, верно, что не знает кто она; от этой мысли тотчас родилась и другая: если не знает, то какой же Он пророк? Словом-то он не сказал этого, а только подумал, и наружно ни в нем, ни в его хлопотах, как доброго хозяина, не произошло никакой перемены, но Господь видел его сердце и по сердцу его сделал ему вразумление. Он внушил ему, что грешникам-то и место около Него и что грешница, прилегшая к Нему сердцем, больше почтила Его, чем он, почтивший Его только угощением. Внешнее вводит человека в неприятное Господу чувство праведности, а внутреннее всегда держит его в чувствах своего непотребства пред лицом всеведущаго Господа.
Митрополит Сурожский Антоний
Притча, которую мы сегодня слышали, такая ясная, такая прозрачная и так четко выражает наше отношение друг ко другу — и часто к Богу. От Него мы всего ожидаем: прощения, милости, любви, даров земных, даров духовных; но, когда к нам люди обращаются с той же тоской о любви, о сострадании, о снисхождении, о терпении к их грехам, мы оказываемся такими строгими, такими негнущимися и немилосердными. И сегодняшняя притча нам говорит, что если мы хотим, чтобы Бог всегда, при всех обстоятельствах жизни относился к нам, как этот царь относится к своему должнику, то мы должны научиться подобно — только подобно! — относиться к тем людям, которые вокруг нас и кого мы считаем своими должниками.
А в притче указано нечто, побуждающее меня употребить слово «подобно»; потому что тот, кто был должен царю, был должен ему очень большим долгом; а его приятель, который был ему в долгу, был должен ему бесконечно меньшую долю. И однако первый все простил, другой — всего требовал.
И так и с нами; друг перед другом мы виноваты столь малым: оказали мало внимания, сказали резкое слово, прошли мимо, не сумели найти доброго, теплого слова или прикосновения руки. Но по отношению к Богу мы более тяжко грешим. Потому что друг ко другу мы, правда, относимся немилосердно, с раздражением, с холодностью; но мы все-таки друг со другом дружим, друг друга замечаем. А мимо Бога мы проходим все время…
Как часто я слышу, что мне говорят: Я ленив в молитве, я ленюсь читать Священное Писание, я ленюсь думать о Боге. Дело не в лени; нет, ты не ленив! Ты просто Его не любишь. Ты не ленив, потому что на столько других вещей у тебя хватает бесконечно много усердия, энергии и сил; на Бога — не хватает, потому что наше сердце занято другим. Если бы только наше сердце открылось Богу, если бы только Он для нас значил нечто подобное тому, что значит для нас отец, и мать, и сестра, и невеста, и жених, и ребенок, тогда ни о какой лени не было бы речи — ни о какой! Потому что, когда нужно любимому, мы забываем и усталость, и болезнь, и все, и берется откуда-то находчивость, и память, и усердие, и силы. Нет, дело не в лени; тем самым мы оказываемся должниками Богу гораздо больше, чем тем, что мы называем грехами: нетерпеливостью, раздражением; это все плоды, это поросль! А основной корень — это наше к Нему безразличие…
Но можно сказать, что порой, часто дело обстоит и хуже: разве мы Бога не упрекаем постоянно во всем, что нам не удается, что нам не по душе? Разве мы постоянно не считаем Его ответственным за бездолье, за болезнь, за все несчастья, которые с нами случаются? Он во всем виноват, Он не досмотрел, Он не позаботился: где же Его любовь или где же Его сила, когда то, к чему я стремлюсь, о чем я мечтаю, чего я хочу, мне не дается?
И вот прежде чем дойти до того, о чем говорит эта притча — осознать себя должником по отношению к Богу, — нам надо осознать, что мы считаем Его нашим должником, что мы постоянно восстаем на Него с горьким упреком или, пожав плечами, отходим от Него. Эта притча нам даже не по плечу; жутко сказать, но мы не ощущаем себя постоянно должниками Божьими, и как часто и постоянно мы видим в Нем своего неоплатного должника, Которого мы упрекаем в своем сердце и часто обличаем в лицо!
Подумаем об этом; примиримся с Богом; но начнем это примирение там, где оно действительно реально: начнем это примирение, поставив перед собой вопрос: В чем я Его упрекаю? И, как ни дико так выразиться, простим Ему, прежде чем просить у Него прощения. Иначе, прося прощения, пока у нас в
