неясно, сколько для этого понадобится времени. Кремень как проводник бодро карабкался вверх, а девушка на некоторое время повисла на Лаврове, который тащил ее почти так же, как это уже было с другой женщиной в горах Непала… На локоть Осинского присела бабочка, занесенная ветром в края, где совершенно нет зелени. Олег нес ее, неловко держа руку до тех пор, пока она не упорхнула.
Подъем на высоту более двух километров был пройден за четыре часа. Наконец Кремень нашел искомую расщелину, ведущую в пещеру, которая простиралась внутрь полого, давно остывшего вулкана. Они измученно присели лицом к пещере. После нескольких часов альпинизма им предстояло стать спелеологами.
Камни расщелины были скользкими. Их омывали дождевые и талые воды, из года в год стачивая поверхность когда-то острых выступов. Идти приходилось очень осторожно, перед каждым шагом нащупывая ногой устойчивую поверхность, которую Лавров подсвечивал ярким светом фонарика, добытого из многочисленных карманов операторского жилета. Они уже спустились метров на десять вниз. Здесь склон был не таким крутым, как поначалу, но Кремень все равно не торопился.
Из всей компании Лавров был самым опытным исследователем пещер, ему пришлось много по ним полазать во время экспедиции в Непале. Всем, кроме Кремня, идти оказалось тяжелее, чем они ожидали. Ноги идущего предпоследним Осинского заскользили по мокрым камням, и его тело с размаху растянулось на холодных камнях. Анабель, идущая следом, помогла ему подняться и похлопала по плечу. Мол, ничего, бывает. Обернувшийся Лавров продолжил спуск за Кремнем, показав, что инцидент исчерпан. Феррер пошла за ним, поднявшийся Олег замыкал процессию. Постепенно пещера стала сужаться, дальше идти приходилось немного пригибаясь.
Внезапно Кремень остановился и помахал им рукой. Они приблизились и увидели огромный зал с высокими сводами. Зал, скорее всего, был рукотворным, так как ни сталактитов, ни сталагмитов там не было. Посередине зала бежал мелкий ручеек, пробивший себе путь откуда-то сверху. В зал вели ступени, вытесанные в камне и покрытые липкой грязью. С потолка постоянно падали капли, как с деревьев после дождя. «Исследователи поневоле» натянули на головы капюшоны анораков из непромокаемой ткани.
Наконец они добрались до «алтаря» подземного индейского святилища. В середине зала на естественном возвышении стояли в ряд глиняные горшки с орнаментом мапуче. Рядом были видны миски для копала – индейского фимиама. На их дне сохранились остатки этой ископаемой природной смолы, похожей на янтарь. Виктор насчитал сорок восемь индейских горшков. Если индейцы приходят сюда раз в год, то эта коллекция собиралась почти полвека.
Осинский, который тоже шарил по пещере лучом фонаря, наткнулся метрах в десяти от алтаря на горку из человеческих останков. Анабель в ужасе вскрикнула. Лавров тоже посветил туда: от жертвоприношений уже мало что осталось, лишь черепа с пустыми глазницами и полуразвалившиеся кости, прикрытые клочками ветхой одежды.
Но пещера у алтаря не заканчивалась. Путники прошли еще несколько десятков метров. В глубокой нише Сергей отыскал свою самую важную находку – штабеля военных ящиков, покрытых каменной пылью многих десятилетий. Там, где Кремень еще в прошлый свой визит стер рукой эту пыль, была видна нацистская символика.
– Смотрел, что в них? – живо поинтересовался Лавров, поморщившись от гулкого эха.
– Пневмобуры, отбойные молотки, сверла – ржавое железо проходческой техники, ничего ценного, – с досадой кладоискателя ответил Кремень. – Я и не рассмотрел толком. В прошлый раз светил факелом, да и мапуче раскричались, зашпыняли меня, я уж было испугался, что сейчас в жертву меня принесут, как вот тех вон.
Кремень полоснул лучом света в сторону человеческих черепов.
Из глубины ниши Лавров почувствовал слабое дуновение сквозняка. Он подозвал Анабель, дал ей в руки фонари Кремня и Осинского, последний предварительно выключив: батареи надо было экономить. Мужчины принялись перекладывать тяжелые ящики, высвобождая нишу, которая оказалась заставленным проходом в еще один зал пещеры.
Протиснувшись между ящиками, они будто перенеслись в параллельную реальность. Пещера диаметром метров сто и высотой около семи метров была сплошь покрыта кристаллами горного хрусталя, отчего свет одного-единственного, пусть и мощного, фонаря в руках Анабель многократно отражался и заливал все пространство искристым потусторонним сиянием. Вдоль стен пещерного зала стояли штабеля, но уже не грубых деревянных коробов, а герметичных термоящиков с символикой «Аненербе» и отчетливыми надписями.
– «Золото Индии», «Артефакты тамплиеров», «Манускрипты Тибета», «Книги майя», – читал по слогам высвечиваемые немецкие буквы Олег Осинский.
– Институт Аненербе собирал их по всему свету! – в восхищении произнесла Феррер.
– И я не дошел всего три метра до этих сокровищ! – простонал Кремень.
Но вовсе не сокровища «Аненербе» было самым поразительным в этой пещере. В центре зала, на невысоком пьедестале, в хрустальном саркофаге сидел в позе лотоса окаменевший человек в оранжевых одеяниях буддийского монаха. Голова его была совершенно без волос, ввалившиеся глаза закрыты.
– Кто это? – испуганно шепнула Анабель Виктору, указав подбородком на мумифицированного старца.
– Господа, – вполголоса произнес ошеломленный Лавров, – представляю вам фюрера Германии Адольфа Гитлера!
