большие возможности или полномочия, вот и крутись сам как хочешь…
В Израиле — это выражение вряд ли известно, я понимаю…
Почему то мне профессор понравился. А я — редко ошибаюсь в людях.
— Говорите. Пять минут славы ваши.
— Не здесь. Отойдём.
Я осмотрелся. Мы отошли в сторону, на край площадки
— Хотите создать крупнейшую нефтяную компанию мира из ничего?
Я кивнул
— Дальше?
— Технологии по сланцевой нефти. В сущности — это пакет технологий по повышению проницаемости пластов. По добыче на сложных пластах. Он существовал и ранее, просто в какой-то момент доходы — начали превышать издержки, только и всего. Но если эти технологии применимы для разработки сложных пластов — почему бы их не применить на пластах, которые считаются выработанными. Вам ведь известно, что доказанные запасы нефти — это не запасы нефти в том или ином нефтеносном районе, на той или иной скважине. Это те запасы, которые мы технически в состоянии извлечь. На самом деле их там значительно больше. И есть скважины и целые нефтеносные районы, которые брошены в связи с тем, что добыча на них более нецелесообразна. При том, что мы не извлекли и половины тех запасов, какие там есть. И заметьте — там чаще всего есть вся добычная инфраструктура, а часто — и подведены трубопроводы.
Я кивнул. Да, всё так. Но мы это уже проходили. В США, например — одной из причин, сделавших сланцевую нефть коммерчески рентабельной — было наличие разветвлённой сети железных дорог, позволявших не вкладываться в транспортировку — сланцевая нефть по трубопроводу моментально становится нерентабельной. Да ещё и опасной — в ней растворён природный газ, до двадцати процентов, и при перекачке по трубе, через компрессорные станции — неизбежны взрывы. Но есть другие факторы…
— Мы прорабатывали этот вопрос. Проблема в том, что заброшенные месторождения чаще всего обводнены. Есть и другие проблемы. В чем конкретно заключается ваше предложение?
— Проблема обводнения решается — есть соответствующие реагенты. Моё предложение — моя группа разработала своего рода бурового робота.
— То есть? Роботизированную платформу?
— Нет. Мы взяли советские и немецкие наработки по созданию субтеррин[11] и использовали их для создания автономного робота, способного бурить под землёй в любом направлении. Ему не нужны буровые колонны.
Я тряхнул головой
— Постойте. Вы представляете себе, что такое бурение?
— Вполне.
— То есть, вы хотите сказать, что ваш буровой робот уже содержит в себе двигатель достаточной мощности для того, чтобы проводить бурение на глубине автономно?
— Да.
— Этого быть не может.
— Но это так. Можете провести испытания.
Я задумался
— Кто владелец интеллектуальной собственности — вы или Университет?
— Я
— Уверены?
— Могу показать ряд патентов.
— Ряд — что они защищают?
— Все существенные детали робота.
— Хорошо. Второй вопрос — если это работает, почему вы пошли ко мне? Почему не в Шлумбергер.
— По одной причине. Робот — примерно вдвое больше диаметра стандартной скважины. Его надо доставить вниз.
Я скептически улыбнулся
— Ну, с этого и надо было начинать…
— Да, но одновременно с проблемами бурения — резко сокращается количество необходимых скважин.
— Насколько?
— По нашим подсчётам — примерно в два с половиной раза. А почему я не пошёл в Шлумбергер… потому что у них нет той технологии бурения,
