«…Как-то, в другой раз, — говорил Старец, — находился я при входе в обитель и вижу, что входит одна старуха. Я приветствовал ее и говорю ей:
— Иди, бабушка, мы дадим тебе поесть и с собой дадим еды, и в чем имеешь нужду, поможем тебе. Иди сначала поклонись в церкви и жди вечером здесь, тебе предоставим комнатку переночевать.
Тогда эта кажущаяся старуха говорит мне:
— Ба, не останусь здесь, не могу оставаться, потому что вы часто дун-дун бьете в колокола. Просто пришла на вас поглядеть и уйду. Я пойду в такой- то женский монастырь (и назвала в какой), там мне сделают великий прием и поживу неделю.
Подумал я, говорит Старец, бабушка, как женщина, лучше упокоится в женском монастыре, потому не хочет остаться здесь. Так разговаривая, мы продвигались ко входу церкви. Бабушка продолжала говорить:
— Как только прихожу в монастырь, начинаю делать монашкам (и она показала мне пальцем своим, что их прокалывает), и у них сразу начинаются скандалы между собой, и начинается праздник.
Тогда, удивленный этими словами, я посмотрел получше на ее лицо и вижу, что у нее какие-то очень маленькие глазки и накрашены, носит большие серьги, а от носа шла нитка, которая была связана с серьгами. Я тут же перекрестился, говоря:
— Господи помилуй, что это за старуха?
Тогда она сразу же начала растворяться и исчезла как дым. Это был диавол.
Тут я иду и рассказываю отцам, что я только что видел диавола и говорил с ним, думая, что это старуха, и она мне сказала то-то и то-то.
Старец пояснял, сколько отгоняют искусителя денно-нощные последования и ежедневная Божественная литургия. Сам диавол исповедал, что не может пребывать в обители, поскольку часто „дун-дун колокола“, и, напротив, сколько он радуется скандалам и недоразумениям: это для него праздник. „Постоянно, — говорил Старец, — приходит он к нам, прогуливается, не обретет ли кого-либо неохраняемого, чтобы можно было ему делать работу свою“.
…В другой раз, говорил Старец, был вечер и мы совершали с отцами повечерие, когда один из братьев захотел пойти в келию свою, взять какую-то книгу. Открывая дверь своей келии, чтобы выйти, вижу снаружи искусителя в образе женщины, которая непристойно показала мне свой зад, говоря бесстыжие слова. Я взял в руки икону Панагии и вышел, говоря: „Под твою милость прибегаем, Богородице“ и т. д., и тогда, как свистящий снаряд, искуситель метнулся, перелетел через крышу монастыря и разорвался на предлежащей горе с оглушительным шумом.
…На другое утро, на рассвете, сказал Старец, выйдя из келии, чтобы пойти в церковь, вижу большого черного пса, стоящего у дверей моих. Прежде чем выйти из дверей, конечно, как всегда, я перекрестился; увидев собаку, толкнул ее ногой, говоря: „Ты здесь ночевала прошлой ночью?“
Пройдя вперед, сказав: „Господи, Иисусе Христе“ и вновь перекрестившись, поворачиваюсь и вижу, что собака исчезла.
Это был искуситель, который ожидал, чтобы сбросить меня вниз по лестнице, но сила Честнаго Креста меня сохранила, сказал Старец».
Отец Иосиф был страшно искушаем блудной бранью. Еще днем он как-то отвлекался, а ночью его обступали бесы и враждовали так, как мало кто из живых испытал. Отец Иосиф от природы был страстный человек, и сатана задумал этого колосса духа свалить.
Причем бесы настолько обнаглели, что уже не скрывались, а являлись подвижнику наяву. Однажды, рассказывал старец в письмах, написанных своим духовным чадам, он молился, бесконечно призывая на помощь Сладчайшего Иисуса, а бесы все увеличивали и увеличивали «энергию воздействия» на него. «И вот, когда он [сатана] произвел три или четыре искушения и увидел тщетность своих нападений, внезапно врывается сквозь дверь ветер, настолько сильный, что срывает крышу со всеми опорами, кровлю с тысячами ок [
Когда Он захочет послать тебе страдания, предупреждает тебя и как вестника посылает тебе соответствующую благодать. Он как бы говорит тебе: „Будь готов!“ Чтобы ты ждал, откуда на тебя нападет и ударит враг. И так начинаются твои подвиг и брань. Смотри не робей. Не удивляйся, когда „палят пушки“, а стань мужественно, как воин Христов, как испытанный борец, как доблестный боец. Ибо эта жизнь — поприще борьбы. Упокоение будет там. Здесь — изгнание, там — наша истинная родина. Я тебе еще не говорил? Вначале у меня восемь лет была страшная борьба с бесами. Каждую ночь — неистовая битва, а днем — помыслы и страсти. Они приходили с саблями, мотыгами, топорами и лопатами.
— Все на него! — кричали они. Я претерпевал мучения.
— Предвари, Матерь Божия! — взывал я, и хватал одного, и давай бить им других… разбивал себе руки о стены.
И по случаю пришел один знакомый из мира нас посетить. И ночью я положил его спать в свою маленькую келлийку. И приходят бесы, как приходили обычно ко мне, и начинают его бить, а он как закричит! Человек пришел в ужас. Чуть не сошел с ума. Я сразу прибегаю.
— Что с тобой? — говорю ему.
— Бесы, — говорит он, — чуть не задушили меня! Избили меня до полусмерти!
