которые в мирное время должны приносить славу Советскому Союзу, а во время войны истреблять своего противника. Основой системы набора спортсменов является Центральный Спортивный Клуб Армии[56]. Это, по словам Резуна, «самая авангардная, богатая и крупная спортивная организация в Советском Союзе, в числе которой, даже по статистике 1979 года, 850 чемпионов Европы, 625 чемпионов мира и 182 золотых медалиста Олимпийских Игр».
Будучи в армии, профессиональный спортсмен может быть «любителем» и участвовать в соревнованиях, получая твердую ставку, которая ему обеспечена и после участия в соревнованиях, как и пожизненная пенсия. Однако независимо от того, являются они активными спортсменами или сошли с дорожки, свою жизнь они ведут в смешении спорта, шпионажа и подготовке к терроризму. Неприятно думать, что некоторые спортсмены, тепло приветствуемые западной публикой, когда они победителями поднимаются на пьедесталы олимпийских стадионов, в другой их жизни тренируются, чтобы убивать лидеров тепло приветствующих их стран.
Здесь нужно сказать, что сам Резун не является представителем категории «хомо советикус». А его знания о Спецназе восходят к 1970 году, когда он, лейтенант ГРУ[57], был направлен в разведку штаба Волжского военного округа. За год, который он провел там, он получил основную подготовку спецназовца (правда, без тех ужасов, которые приходится терпеть рядовому солдату)[58], а потом его послали как проверяющего и офицера разведки вместе с группой из 808-й Отдельной разведроты на парашютные тренировки. Хотя эти 23 дня были заполнены тренировками до отказа, на него выпала, по его признанию, легкая задача: «Моей задачей было задавать вопросы солдатам, а также их командиру и его помощнику в самых неожиданных обстоятельствах… У меня был список из сотни вопросов, ответов на многие из которых я сам не знал. Моей задачей было задавать вопросы и записывать ответы».
В книгах, которые он пишет под псевдонимом «Виктор Суворов», он ни слова не говорит о себе, о своей семье, детстве и юности, видимо, потому, что пишет от имени полувымышленного лица. Чтобы понять реального человека, эти данные пришлось восстанавливать с его собственных слов.
Ему было почти что на роду написано носить военную форму. Родился Резун в 1947 году в военном гарнизоне под Владивостоком, где служил его отец. Его отец, украинец, начал свою военную карьеру в 1939 году, со временем он стал командиром полка ПВО. Но военные традиции этим не ограничивались. Все пятеро братьев отца пошли по военной линии, один из них дослужился до командира корпуса. И дед по отцу был военным, и он имел пятерых братьев, и все они носили военную форму. Четверо воевали в Белой армии и эмигрировали, когда гражданская война была проиграна. Но, красные или белые, они были военными. Даже его мать, русская, познакомилась с отцом «по-военному». Она была в 1943 году врачом воинского госпиталя в Старой Руссе, когда туда попал его раненый и тяжело контуженный отец. Они и поженились на фронте – это была краткая церемония в присутствии командира полка. После войны родители вели обычную жизнь военных, кочуя из гарнизона в гарнизон. Мать иногда принималась за свою медицинскую профессию, иногда занималась семьей.
Позднее Владимир Резун писал: «Об армии я думал с детства. Все наши детские игры были в войну. В дальневосточном гарнизоне наш детский мир состоял из танков и самолетов, особенно во время Корейской войны. Мужчину без погон я увидел впервые в десять лет. Все разговоры детей были об армии и об армии: “Какое у твоего отца звание?”, “Кем он служит?” Это у меня была единственная шкала измерений».
В 1958 году он поступил в Суворовское училище и учился там семь последующих лет – важных лет, формирующих человека. Пять лет училище находилось в Воронеже, а последние два – в Калинине. Он рос солдатом, поскольку учащиеся с первого дня числились в армейских рядах. И он был одним из членов молодой военной элиты. Почти все его товарищи были из военных семей. Быть суворовцем и носить специальную черную форму с красными полосками на брюках было весьма почетно. Были у школы и другие преимущества. Там прекрасно кормили, но там была ещё и пища для мозгов. В училище имелась отборная, по советским масштабам, библиотека, включавшая «одобренных» западных классиков от Диккенса до Гюго и даже западные труды XX века по военным вопросам. Во время обучения он получил и неплохие лингвистические навыки, а именно в немецком языке. Этот иностранный язык продолжал быть профилирующим после войны. Резун вспоминает, что все пять лет в Воронеже уроки немецкого были каждый день. На немецком преподавалась математика, а два дня в месяц все училище говорило исключительно на немецком. Только в конце 50-х центр тяжести стал перемещаться в сторону английского – после смены образа главного противника.
В 1965 году Резун окончил Суворовское училище и поступил в Высшее общевойсковое училище – вначале немного в Одессе, а затем училище перевели в Киев. В 1968 году, во время учебы в училище, он вступил в партию.
1968-й стал для него знаковым. В этом году по его вере внезапно был нанесен удар. Шок, который он испытал, со временем притупился, но не изгладился. В этом году произошло советское вторжение в Чехословакию, и Резун оказался втянутым в это почти что случайно. Когда он с отличием закончил учебу в Киеве, ему было предложено выбирать для службы любой из шестнадцати военных округов. Он выбрал Прикарпатский, потому что им командовал тогда генерал с неординарным мышлением. Этот округ стал ударным во время вторжения, так как находился на границе с Чехословакией. Лейтенант Резун стал винтиком военной машины, с грохотом двинувшейся для нанесения удара по «человеческому лицу», которое товарищ Дубчек пытался придать чехословацкому коммунизму. Если быть точным, Резун служил командиром роты 2-го батальона 247-го полка 24-й ударной мотострелковой дивизии 38-й армии. Он оказался в гуще событий и благодаря этому увидел всю реальность событий и отталкивающий характер кремлевской акции. В последней части одной из его книг об армейской жизни он дает отрывочные о своем опыте того времени. Вот, например, как он узнал, что операция началась:
«Я прибыл в батальон в конце июля 1968 года. Он уже несколько недель принимал участие в маневрах Варшавского пакта, которые шли полным ходом.
