— И мне жаль, а ничего не поделаешь. Придется пробить ему череп, тело его съедят кайманы.
— Стало быть — пли!
Три быстрых молнии прорезали темноту. Глухо прозвучавшие в лесу три выстрела вспугнули попугаев.
— Какие мы дураки! Тратим заряды, когда нет ничего проще, чем зацепить плот.
— Каким же это образом?
— Очень просто. Лодка, в которой Бенуа переплыл через бухту, причалена на том берегу. Я схвачусь за лиану и доплыву туда, возьму лодку, приведу сюда, приму на нее вас, и мы погонимся за плотом.
— И поймаем его!
Так и было сделано. Три человека выплыли в лодке из бухты и быстро помчались по Марони.
Робен спокойно слушал. Обстоятельства складывались решительно в его пользу. Как только пирога скрылась вдали, он схватился за лиану и поплыл по воде. Растительный канат, за который он держался, описал четверть окружности, центром которой было место, куда лиана прикрепилась на том берегу. Все это произошло тихо, легко, без единого всплеска.
Через десять минут беглец был уже на другом берегу. Лиану он тотчас же перерезал, не повторив ошибки, сделанной тюремщиками. И растение погрузилось в воду.
— За мной гонится сам Бенуа, — размышлял он. — Бенуа уже впереди. Хорошо. До сих пор я шел позади охотников. Этот маневр удался. Продолжу в том же духе.
На ходу он достал из жестяного ящика сухарь, сгрыз его и затем глотнул водки; подкрепившись таким образом, он пошел дальше.
Часы проходили за часами. Луна закончила свой круг. Скоро выбросит свои пламенные лучи тропическое солнце. Весь лес пробуждался.
Жалобно ворковали токро, однообразно гнусавили агами, сипло хохотал пересмешник. Вдруг послышался лай гончей собаки, взявшей след.
«Это либо индеец-охотник, либо кто-нибудь из надзирателей, — подумал Робен. — Прескверная встреча. Индеец пожелает заработать денежную награду. А надзиратель… Ну, что ж. Ведь я это предвидел. Сделаю, что будет нужно».
В лесу быстро светлело. Деревья становились выше, но реже; появлялись породы, свойственные сырым местам. Чувствовалась близость высохших болот.
В момент, когда Робен вышел на полянку, показалось солнце. Беглец едва успел спрятаться за огромным кедром. Лай слышался все ближе и ближе. Беглец покрепче зажал в руке свой нож и стал ждать.
Мимо него промчалось, как молния, прелестное, грациозное животное коричневого цвета.
То была кариаку, гвианская косуля.
И вслед — что-то крупное, огромное обрушилось на косулю с толстого сука дерева боко, но промахнулось. Косуля скрылась.
То был громадный ягуар, который услыхал гончую, догадался, что она гонит дичь, и решил воспользоваться добычей.
Беглец не пошевелился. Зверь отступил, совершив опять громадный прыжок, и через голову Робена вспрыгнул на дерево, весь ощетинившись, сверкая глазами и глухо рыча.
Беглец готовился отразить нападение. Вдруг сзади послышался шорох раздвигаемых ветвей. Он обернулся и увидел направленное на себя дуло ружья.
— Сдавайся! — крикнули ему.
Он узнал главного надзирателя Бенуа и презрительно улыбнулся. Злобная угроза тюремщика в присутствии зверя, щелкавшего зубами, показалась ему каким-то шутовством. Ягуар рвал когтями твердую кору дерева.
Он перевел глаза на ягуара и стал глядеть на него упорным взглядом укротителя. Ягуар, сощурив глаза и сузив зрачки в виде буквы «I», поддался магнетическому влиянию. Тюремщик с ружьем в руке, стоявший в позе Вильгельма Телля, был просто смешон.
— Ты что же, каналья, молчишь?
Раздалось мяуканье тигра, обыкновенно быстро переходящее в рев.
— Да тут целых два! — проговорил с удивлением, но без страха тюремщик. — Хорошо. Сперва, значит, в того, который торопится больше.
Бенуа не был трусом. Он прицелился в ягуара и выстрелил. Заряд раздробил зверю плечо. Шкура моментально пропиталась кровью.
Рана была, может быть, и смертельна, но не уложила ягуара сразу. Он прыгнул на стрелка, повалив и запустив в него когти и зубы.
Бенуа считал себя погибшим и даже не кричал, ожидая смерти.
Но сердце Робена было чуждо ненависти. Быстрее пули подскочил он к ягуару и изо всех сил дернул его за хвост. Ягуар рассвирепел еще больше и приготовился к нападению на нового противника. Тот бросил свой нож, схватил тесак и моментально отрубил ягуару голову. Метра на два ввысь ударил фонтан крови, красной и пенящейся.
Тюремщик поднялся с земли с разодранной до самой кости ляжкой. Между ним и беглым каторжником судорожно вздрагивал убитый ягуар.
Каторжник спокойно вытирал о траву окровавленный тесак, как будто ничего особенного не случилось.
