контроль. Трагедию хорошо описал спелеолог Константин Серафимов в своей книге «Армения. Записки спасателя» [4].
Потом девяностые: инфляция, приватизация, обесценивающиеся деньги, разваливающаяся промышленность. Ничего, руки прокормят! Сначала, конечно, пришлось поработать с теми, кто имел какие-то деньги, с теми, кто предлагал свою помощь. Постепенно стал предпринимателем, если так можно выразиться. Время такое, что каждый старался найти возможность подзаработать. У меня был производственный опыт с сорок третьего года, и еще не были утеряны связи с уже разваливающейся ленинградской промышленностью – вот и был кусок хлеба. Не деньги были столь важны, сколько возможность развивать собственную технику – тем более уже было и соответствующее оборудование. Параллельно работал в альпинистском клубе «Эдельвейс» при Ленинградском институте точной механики и оптики. После падения СССР в погоне за прибылью возводятся жилые здания высотой 150 и более метров. При этом, как показала практика, эвакуировать людей с таких высот действительно не на чем. Да и у бойцов противопожарных подразделений не было ни опыта ведения высотных спасательных работ, ни нужного снаряжения.
Мы ничего не передрали с западных образцов, ведь все разработки доводились до получения патента. Наиболее интересными оказались комплекты «Карусель» для групповой эвакуации неподготовленных людей с больших высот и комплекты для индивидуального вертолетного десантирования спасателей. Сегодня свое отечественное альпинистское снаряжение разрабатывать дорого и невыгодно. Привезти и перепродать безопаснее, дешевле и проще – хотя и в восьмидесятые, когда не было никакой почти информации, и в голодные девяностые мы предпочитали действовать иначе. Когда-то воин-афганец сказал Горбачеву: «За державу обидно!» Ну, что тут еще добавить?
Соната для каски
В июне 1989 года прекратили работу горняки в Междуреченске: уже полгода они требовали отрегулировать оплату работы в ночное время и вернуть ставшее дефицитом мыло. К ним присоединись шахтеры других угольных бассейнов. Вскоре экономические требования сменились политическими – просили отменить в статью Конституции о «руководящей и направляющей роли партии». В 1990 году благодаря поддержке шахтеров депутата Бориса Ельцина избрали председателем Верховного Совета России. Начавшаяся всесоюзная забастовка прошла под лозунгом «Борис – шахтеры с тобой!».
Спустя девять лет, 1 мая 1998 года, работники шахт Анжеро-Судженска объявили голодовку с требованием выплатить многолетние долги по зарплате. Чуть позже в знак солидарности железную дорогу перекрыли по всей стране: горняки ставили палатки на железнодорожном полотне и требовали отставки президента Ельцина. Об отличиях протестов рассказывает профессор политологии Университета Квебека в Монреале Давид Мандель, исследующий рабочее движение России с 1970-х годов.
В семьдесят шестом году я стажировался в Ленинграде. Люди были закрытые, провинциалы меня боялись – для них я был словно инопланетянин. Тогда я работал над диссертацией, посвященной рабочему движению в 1917-1918 годах. Хотел понять, почему революция не развилась, вопреки ожиданиям ее участников, и все выродилось в сталинизм. Начал копать историю Гражданской войны и понял, что первопричины нужно искать в более ранние годы.
В следующий раз я посетил СССР в восемьдесят пятом, но большой разницы в людях не увидел, хотя процесс разлома стал более заметным. В восемьдесят седьмом интервьюировал участников новочеркасских событий 1962 года. Тогда при разгоне демонстрации рабочих электровозостроительного завода убили как минимум 26 человек. Нас прослушивали и меня арестовали, так как я не имел права покидать Москву – в итоге мне запретили въезд в страну. Через несколько лет я написал письмо главе МИД Эдуарду Шеварднадзе, позднее грузинскому президенту. Меня простили и разрешили вновь посетить СССР.
Постепенно я перешел на изучение современного рабочего класса. Когда у власти была номенклатура, невозможно было изучать рабочих. Я много поездил по стране: Питер, Ярославль, Уфа, Свердловск, Минск. В Канаде был большой интерес к процессам в СССР, особенно среди левых, которые жили надеждой, что уж теперь страна повернется к настоящему социализму.
