Американец расхохотался и поднял руки, изображая, что сдается.
Он определенно начинал вызывать у меня симпатию. Конечно, совсем иной, чем мы, но не лишен определенного обаяния. А главное – не волочится за нашими царевнами.
– А почему у американской читающей публики появился интерес к нашей Гражданской войне? – в свою очередь спросила я.
– У нас ведь тоже была подобная война. – На лицо Костера легла тень. – Только раньше, но вы, вне сомнения, это знаете.
– О, конечно же, знаю! И я, конечно, на стороне конфедератов.
– Я ни мгновения в том не сомневался, прочтя вашу книгу. Но все же: в какой мере вы интересуетесь предыдущими гражданскими войнами в истории человечества? Думали ли о них, работая над романом?
– Безусловно. И задавалась довольно горьким вопросом: отчего во всех предыдущих войнах побеждала не та сторона?
– Какую сторону вы считаете обычно не той?
Мы оба увлеклись теперь темой: вопросы и ответы делались все быстрее, сшибаясь налету.
– Очень просто: эксперимент против традиции. Ну и элемент богоборчества, в той или иной мере сильный. Круглоголовые, санкюлоты… Санкюлоты были откровенные безбожники, но и круглоголовые – реформаторы. А среди кавалеров было немало католиков. В вашей войне все не так явно, но все же Юг был аристократичен, а Север – тельцекратичен.
– Но рабство? Разве не прав был Север, желая отменить рабство? Это не я спрашиваю, это спросит любой читатель.
– В Российской Империи с крепостным состоянием, хоть это вовсе и не рабство в полном смысле слова, покончили безо всяких революций. Это ложная сцепка.
– Трудно возразить. Так неправда побеждала – почти всегда?
– Впору бы отчаяться, но, по счастью, мы победили в Гражданской.
– Почему все персонажи «Хранителя анка» – такие юные? Неужели воевала преимущественно молодежь?
– Молодежи воевало немало, но в действительности среди добровольцев были представлены все возрасты. Просто как-то глупо писать о том, чего не знаешь. Я сделала главными героями своих ровесников – и моложе. Подождите – я состарюсь, вот и будет некоторое разнообразие среди моих персонажей.
– Юный писатель, юная книга… Да, это трогает, как я уже упоминал. Что же, пора сделать небольшое признание, прежде, чем мы приступим к фотографической сессии.
– И сколь страшным будет ваше признание?
– Судите сами. – Костер, как ни странно, казался теперь немного смущенным. – Я начал работу над переводом книги на английский язык. Следовало, конечно, сначала спросить вашего согласия. Но я как-то увлекся. Сел, чуть-чуть попробовал, ну и не сумел уже остановиться. Но мне никогда еще не приходилось браться за такой большой объем русского текста. Это своего рода первый опыт. Быть может, вам следует подождать давать разрешение мне – вдруг за дело возьмется кто-нибудь с большим опытом художественного перевода. Подумайте, это действительно серьезный вопрос.
Теперь уже смутилась я.
– Если вам интересно переводить мою книгу – то переводите. Я сама бралась за слишком большой объем фактического материала, когда ее начинала. И ничего, справилась.
– Так вы разрешаете мне продолжить работу?
– Конечно же.
– Надеюсь, что не заставлю вас о том пожалеть, Елена Петровна. В какой день прислать вам текст?
– Лучше сегодня или завтра. Я не знаю, сколь надолго уеду.
– Я пришлю все к вечеру с посыльным. И еще – я могу надеяться на продолжение нашего знакомства – ввиду моей работы?
– Да, у вас ведь, вероятно, будут появляться вопросы.
– Благодарю. Я ближайшие месяцы намерен быть в России. Так что все складывается довольно удачным образом.
Мы обменялись визитками, а затем Костер сделал множество моих фотографий: за бюро (папиным, на самом деле, но за ним я смотрюсь эффектнее, а читателям какая разница?), на фоне книжных полок, на балконе, в кресле с книгой в руках – ни в чем не повинным стариной Гербертом Спенсером.
Как ни странно, мы действительно уместили свою беседу в те самые полтора часа.
Распрощавшись с американцем, я снова обосновалась в отцовском кабинете, предполагая зарыться в бумаги до ночи. Как выяснилось в довольно скором времени – этот день мне все же суждено было провести иначе.
Глава XIII Великие тени
Ответы на запросы Ника о речи Адмирала и поведении большевиков я отправила ему еще до приема в Кремле. Но это было и нетрудно. Последний пункт – он немного заковыристее.
Конец ознакомительного фрагмента.
