Верно, господин Клуге, или нет?
– Верно, – отозвался Клуге, правда, совсем тихо, поскольку присутствие легавого наполняло его все новыми сомнениями и страхами.
Ассистент стоял дурак дураком. Клуге открытку не клал, такого просто быть не могло, он совершенно уверен. И тем не менее этот Клуге согласился подписать протокол.
Ну и шельма этот Эшерих! Как только ему удалось? Шрёдер признался себе – не без зависти, – что до Эшериха ему очень далеко. А вдобавок, после такого признания, еще и отпустить этого малого на свободу? Уму непостижимо! Н-да, считаешь себя умником, а ведь всегда найдутся люди поумнее.
– Послушайте, коллега, – сказал Эшерих, достаточно насладившись изумлением ассистента, – вы не могли бы прямо сейчас сходить вместо меня в управление?
– Есть, господин комиссар!
– Вы знаете, я веду дело этого… как его?.. Домового. Помните, коллега?
Их взгляды встретились, они поняли друг друга.
– Так вот, господин Шрёдер, вы пойдете вместо меня в управление и скажете коллеге Линке… Да садитесь же, господин Клуге, мне надо сказать коллеге еще несколько слов.
Он отошел с ассистентом к двери и прошептал:
– Затребуйте там двух людей. Дельных сотрудников, для слежки, пусть немедля явятся сюда. Этого Клуге необходимо постоянно держать под наблюдением, с той минуты, как он покинет участок. Докладывать по телефону о его передвижениях каждые два-три часа, уж как получится, прямо мне, в гестапо. Пароль: Домовой. Покажите агентам этого человека, они будут работать посменно. Когда они приготовятся, вы опять зайдете сюда. И я выпущу нашего зайчишку.
– Слушаюсь, господин комиссар. Хайль Гитлер!
Дверь захлопнулась, легавый ушел. Комиссар сел рядом с Энно Клуге:
– Ну вот, этого мы сплавили! Он вам, пожалуй, не очень-то нравится, господин Клуге?
– Не так, как вы, господин комиссар!
– Вы заметили, как он удивился, когда услыхал, что я вас отпускаю? Чуть не лопнул от злости! Потому я его и отослал, протокол мы лучше без него напишем. Он бы только все время встревал. Я даже машинистку звать не стану, строчку-другую и сам осилю. Это же все между нами, просто чтобы прикрыть меня перед начальством за то, что я отпускаю вас на свободу.
Слегка успокоив трусишку, комиссар взял ручку и начал писать. Временами он громко и отчетливо произносил то, что писал (если писал именно то, что произносил вслух, – с таким ушлым полицейским, как Эшерих, даже в этом уверенности не было), а временами просто бормотал. Клуге толком не понимал, что он говорит.
Видел только, что написал Эшерих вовсе не строчку-другую, а три, почти четыре страницы. Но пока что он не слишком об этом задумывался, куда больше его интересовало другое: вправду ли он прямо сейчас выйдет на свободу. И он поглядывал на дверь. Потом, внезапно решившись, встал, прошел к двери, слегка ее приоткрыл…
– Клуге! – послышалось за спиной, но не приказным тоном. – Господин Клуге, прошу вас!
– Да? – Энно оглянулся. – Значит, мне все-таки нельзя уйти? – Он испуганно усмехнулся.
Комиссар смотрел на него, с ручкой в руке и улыбкой на губах.
– Стало быть, вы опять жалеете о нашей договоренности, господин Клуге? О том, что вы твердо мне обещали? Ладно, выходит, зря я старался! – Он энергично отложил ручку. – Ладно, Клуге, идите… Я ведь вижу, вы не человек слова. Идите же, я знаю, вы подписывать не станете! По мне, так и ладно…
В результате комиссар добился своего: Энно Клуге действительно подписал протокол. Мало того, даже не потребовал, чтобы сперва ему громко и отчетливо все прочитали. Подписал не глядя.
– А теперь я могу идти, господин комиссар?
– Конечно. Большое вам спасибо, господин Клуге, вы поступили правильно. До свидания. То есть лучше не здесь, не в этом месте. Ах, еще минуточку, господин Клуге…
– Значит, все-таки не отпускаете?
Лицо Клуге опять задрожало.
– Ну что вы! Опять не доверяете мне? Какой же вы недоверчивый, господин Клуге! Но, по-моему, вам не помешает забрать свои документы и деньги? Вот видите! Давайте-ка посмотрим, все ли на месте, господин Клуге…
И они начали сверяться со списком: трудовая книжка, военный билет, метрика, свидетельство о браке…
– Зачем вы, собственно, таскаете с собой все эти бумаги, Клуге? Вдруг потеряете?
…полицейская регистрация, четыре конверта от получки…
