многих выдающихся советских разведчиков сложилась трагически. Были расстреляны А. Х. Артузов (в особом порядке за участие в контрреволюционной заговорщицкой организации внутри НКВД), Э. П. Берзин (за измену Родине, подрыв государственной промышленности, совершение террористических актов, организационную деятельность, направленную на свержение существующего строя) и многие другие должностные лица из центрального аппарата и на периферии. Отзывались и репрессировались руководители легальных и нелегальных резидентур, особенно если в их прошлом имелись какие-либо свидетельства о контактах с троцкистами, зиновьевцами, бухаринцами и другими «врагами народа».
Лишь немногим удалось чудом избежать репрессий. Среди них был исключительно смелый разведчик А. М. Коротков, ставший впоследствии руководителем нелегальной разведки и генерал-майором. В 1939 году он был уволен из органов, но после письма на имя Л. П. Берии восстановлен на службе. В августе 1940 года Коротков был назначен третьим секретарем полпредства СССР в Германии и выполнял там функции заместителя резидента легальной резидентуры. В первые дни войны здание советского представительства было блокировано гестапо, но Александр Коротков, рискуя жизнью, сумел несколько раз выехать в город для проведения встреч с агентурой и передачи радиостанции для связи с Центром.
Начальник военной разведки И. И. Проскуров в начале 1940 года докладывал Сталину, что за «последние два года чистки разведорганов от чуждых и враждебных элементов» были арестованы свыше 200 человек, «заменен весь руководящий состав до начальников отделов включительно. <…> Только из центрального аппарата и подчиненных ему частей отчислено по различным политическим причинам и деловым соображениям 365 человек. Принято вновь 326 человек, абсолютное большинство из которых без разведывательной подготовки».
Репрессии нанесли этим службам, да и всей стране в целом невосполнимый ущерб. В результате арестов и ликвидации наиболее подготовленных и профессиональных сотрудников получение важнейшей военной, военно-политической, научно-технической информации было сорвано. Кадровый состав советских резидентур за рубежом резко сократился. Связь со многими источниками, в том числе в иностранных спецслужбах, внешнеполитических ведомствах, дипломатических представительствах, была утрачена.
Таким образом, создаваемая с середины 1920-х годов А. Х. Артузовым, М. С. Урицким, Э. П. Берзиным разветвленная разведывательная сеть по всему миру оказалась под угрозой. Все это привело к тому, что в течение нескольких месяцев накануне войны высшее руководство страны в принципе не получало разведывательных данных. Считается, что не была получена, например, упреждающая информация о готовящемся аншлюсе Австрии, Мюнхенском сговоре Англии, Франции, Италии и Германии о разделе Чехословакии и присоединении Судетской области к Третьему рейху.
В этих условиях нужно было срочно создавать новую разведку, на что требовались значительные силы и время. Пришедшие на смену репрессированным сотрудникам молодые разведчики из-за отсутствия практических навыков и необходимого опыта просто не были способны за короткий срок полностью воссоздать разрушенное. В этом, конечно же, нет их вины. Тем не менее связь с некоторыми важнейшими агентами снова удалось установить, проводилась работа по формированию новых резидентур и поиску источников информации. В некоторой степени укрепился кадровый состав зарубежных точек.
Однако все же можно говорить лишь о частичном восстановлении работоспособности разведки. К. Е. Ворошилов на пленуме ЦК ВКП(б) 28 марта 1940 года сказал следующее:
«Разведки как органа, обслуживающего и снабжающего Генеральный штаб всеми нужными данными о наших соседях и вероятных противниках, их армиях, вооружениях, планах, а во время войны исполняющего роль глаз и ушей нашей армии, у нас нет или почти нет. Военную разведку, достойную нашей страны и армии, мы обязаны создать во что бы то ни стало и в возможно короткий срок. Необходимо ЦК выделить достаточно квалифицированную группу работников для этой цели».[13]
Сегодня уже стало традиционным мнение, что к началу Великой Отечественной войны руководство СССР и верховное командование РККА допустили ряд серьезных ошибок, которые привели к катастрофе в первые дни боевых действий. Якобы Сталин не доверял или не хотел верить данным разведки, что и стало его самым главным просчетом.
Но такое представление о событиях первоначального этапа войны слишком упрощенное. Разведывательных сообщений о том, что Германия развяжет войну против СССР в первой половине 1941 года, поступило не менее сотни, но информация, в частности о точной дате начала войны, зачастую носила действительно противоречивый характер. Имела место и недооценка военного потенциала Германии руководством военной и внешней разведки.
Как уже было сказано, руководство страны неоднократно пыталось найти оптимальные формы организации работы структур разведки. В 1939 году разведывательное управление РККА трансформировалось в Пятое управление Народного комиссариата обороны СССР. В 1940-м было отдано в подчинение Генеральному штабу и, соответственно, стало называться Разведывательным управлением Генерального штаба Красной армии. И только в феврале 1942 года появилась общеизвестная аббревиатура ГРУ. Военная разведка была реорганизована в Главное разведывательное управление Генштаба, а в ее составе созданы два управления (агентурное и информационное), а также несколько самостоятельных отделов.
В октябре 1942-го ГРУ было переподчинено исключительно наркому обороны. В задачи главного управления входила организация агентурной и разведывательно-диверсионной работы как на территории иностранных государств, так и на оккупированных советских территориях.
Кроме того, в Генеральном штабе было создано Управление войсковой разведки, но оперативно-агентурная работа выходила за рамки компетенции этой структуры.
А 19 апреля 1943 года из особых отделов НКВД, занимавшихся противодействием массированной заброске агентуры спецслужб противника, было создано легендарное управление военной контрразведки СМЕРШ. К моменту образования контрразведки инициатива в ведении военных действий стала
