Третье отделение началось ближе к одиннадцати, и я уже всерьёз стал ожидать песни «Я люблю тебя до слёз», но она всё не звучала, а звучали, наоборот, кондово исполненные хиты «Бони М» и Донны Саммер.
А я представлял себе пьяненького счастливого юбиляра, который подходил к кому-то из приглашённых и, обводя рукой с сигаретой происходящее, спрашивал: «Игорёк, ну как тебе?» – а в ответ получал: «Ну что ты, Володя… Молодчина, молодец! Вот можешь же всё-таки!» Тогда юбиляр многозначительно кивал, сдержанно улыбался и говорил: «Вот, дружище, не зря вкалывали!» Ходил среди гостей со стаканчиком, счастливый, но с грустью в улыбке, чокался со всеми, принимал поздравления, а потом подозвал кого-то из помощников и сказал: «Музыкантов накормите по-человечески…»
Всё это мне виделось, всё это мне представлялось…
Было понятно, как раздражает эта музыка желающих уснуть англичан, немцев, французов, проживающих поблизости, как обидно яхтсменам, которые пришли в местную бухту за тишиной и ночной благодатью, и как костерят они про себя виновника торжества, не сомневаясь, что это, конечно же, русский (казах, белорус, украинец, молдаванин – это им неведомо, русский – и всё).
Я также был уверен, что кто-то из местных жителей посматривал на часы, думая, что если это безобразие продлится за полночь, впору будет вызывать полицию.
Благо всё закончилось до полуночи. Но в конце я ждал тостов, произнесённых в отобранный у певца микрофон, и они прозвучали… Но на непонятном мне языке! Я был ужасно удивлён. Язык был определённо славянский, но не украинский, не болгарский, не польский, не сербский, не белорусский…
Сегодня я узнал, что, оказывается, неподалёку живёт в большой вилле богатый словак…
Словак! А ничто русское ему не чуждо. Гулял словак, а остров подумал – русские веселятся.
Так-то! Мы в ответе за всех, кто был с нами в одном лагере!
Что уж говорить о двух богатых молодых бессмысленных бедолагах, которые выступили с шампанским на Лазурном берегу! Чепуха это! Мелочи! Малая толика всей той барской пошлости и мерзости, которая, кажется, никогда не будет нами изжита по-настоящему, осмыслена и отвергнута как пошлость и мерзость.
Я ведь тоже в первую очередь подумал, что по соседству веселится и ликует мой соотечественник…
Противно, конечно, что под шампанское футболистам включили наш национальный гимн. С другой стороны, что им могли ещё включить? Боюсь, эти ребята такие дремучие, что, кроме гимна, никаких других песен со словами не знают, да и его им пришлось выучить, чтобы петь перед матчем или хотя бы шевелить губами. Ну а после матча им его петь не приходилось, разве что только в клубе, во Франции, на Лазурном берегу.
Я рад, что выиграли португальцы, не знаю почему. Никогда не был в Португалии, ничего особенного про Португалию не знаю, очень люблю их заунывные и печальные песни фадо, язык у них забавный – шепелявый, но благозвучный.
Когда у меня нет особых предпочтений, я болею за команду – не фаворита. Французы играли у себя дома, Франция – большая страна, вся из себя, а Португалия – маленькая, бедненькая. К тому же французская команда этого года какая-то уж очень несимпатичная, на мой вкус, без настоящих героев команда.
Ещё меня радует в ситуации с победой Португалии то, что исландцы сыграли с теперешними чемпионами вничью.
К сожалению, финальный матч я видел смутно: прилетел мой долгожданный украинский друг, тот самый профессор, который обещал – и приехал. Мы давно не виделись и вцепились друг в друга с разговорами. Разумеется, с любимым греческим вином. Друг мой его прежде не пивал, а мне хотелось продемонстрировать глубокие в нём познания. Короче, к матчу мы были уже не в состоянии внимательно следить за мячом и игрой.
Однако чудо, которое произошло почти в самом начале матча, на моё нетрезвое сознание произвело сильнейшее впечатление. Я имею в виду маленькую бабочку, мотылька, который слетел на лицо Криштиану Роналду в тот момент, когда его травмировали и он сидел на траве, растерянный и страдающий. Как это случилось? Зачем эта бабочка залетела на многотысячный стадион и не стала виться у прожекторов и других ламп, а спустилась на поле и коснулась лица ключевого игрока матча в то мгновение, когда он из матча выбыл? Это видели сотни миллионов человек. Я глазам своим не поверил и сразу понял, что португальцы выиграют.
Меня, в отличие от Криштиану, за прошедшую неделю дважды ужалили шершни. Прежде кусали комары, кусучие мошки-мушки, пару раз – собака, жалили пчёлы и осы, неоднократно жгли медузы… А вот шершни – впервые в жизни.
В сибирском детстве и юности шершней у меня не было, они попросту там не водятся. Но миф о шершнях был. Этот миф гласил, что укус шершня страшно болезненный – и не приведи господь!
Всякое летающее существо, напоминающее осу – а были такие длинные, с острыми задницами, – назначались нами в детстве шершнями. От них мы стремглав убегали с громкими криками: «Шершень!» Мне часто казалось, что шершни гонятся за мной, хотя я не могу припомнить, чтобы кто-то из моих знакомых был хоть раз укушен или ужален этими странными длинными осами. Но боялись мы их ужасно.
Точно так же, как дико боялись больших длинноногих комаров, странных, медлительных тварей, которых дворовая мифология окрестила малярийными, и эта же мифология гласила, что укус такого комара чудовищно болезненный, а в некоторых случаях – смертельный.
Чаще всего этих комаров можно было увидеть в подъезде, где они либо бились в стекло, либо, утратив силы, тоскливо умирали, сидя под потолком. Когда в подъезде обнаруживался такой комар, мы с опаской подымались по лестнице, чтобы на него глянуть, ужаснуться и убежать. Мы были уверены, что
