предупрежден о вашем прибытии и ждал вас.
– Странно, хотя и очень любезно с твоей стороны. Стало быть, лекарь и колдун здесь означают то же самое.
– Как видишь, – сказал он с почтительным поклоном, – но объясни мне, если можно, каким образом вы отыскали путь в эту страну, куда не забредают случайные странники?
– Возможно, мы просто странники, – ответил я, – а возможно, мы тоже изучали… врачевание.
– И, судя по всему, вы изучили его довольно хорошо, иначе вы не выжили бы, перебираясь через эти горы в поисках… что вы здесь ищете? Там, на берегу потока, твой товарищ, помнится, говорил о царице.
– Да? В самом деле? Но ведь он, по-моему, уже нашел ту, что искал: эта величественная госпожа Хания, которая прыгнула в реку и спасла нас, должно быть, и есть царица?
– Да, царица, настоящая царица, ибо Хания означает «царица», хотя я не могу взять в толк, каким образом человек, который лежал в беспамятстве, мог это узнать? И откуда тебе известен наш язык?
– Это-то просто, вы здесь говорите на древнем языке, который я не только изучал, но даже преподавал у себя в стране. Это греческий язык, на нем все еще говорят в мире, но как его занесло сюда – выше моего понимания.
– Могу тебе объяснить, – сказал он. – Много поколений назад Великий Завоеватель, что принадлежал к народу, который говорит на этом языке, прошел со своим войском южнее нашей страны. Он вынужден был отступить, но один из его военачальников – этот принадлежал к другому народу – пересек горы и покорил здешних обитателей; он принес с собой язык своего повелителя и свою веру. Он основал династию, которая все еще сохраняет здесь власть, ибо эта земля окружена пустынями и непроходимыми горными снегами, у нас нет никакого сообщения с миром внешним.
– Да, я уже кое-что об этом слышал, это был Александр Великий?
– Да, так его звали, а его военачальника звали Рассеном, он был египтянином – так гласит наша летопись. Его потомки до сих пор восседают на престоле, его кровь течет и в жилах Хании.
– Он поклонялся богине Исиде?
– Нет, – ответил он, – Хес.
– Это, – перебил я, – лишь другое ее имя. Сохраняется ли у вас поклонение ей? Я спрашиваю потому, что в Египте ее давно уже не почитают.
– На Горе есть храм, – равнодушно ответил старик, – где жрецы и жрицы исповедуют какую-то древнюю веру. Но и ныне, как во времена Рассена, истинный бог этого народа – огонь, обитающий в Горе; иногда он вырывается наружу и убивает людей.
– А богиня обитает в огне? – спросил я.
Он скользнул по мне холодными глазами и ответил:
– Чужеземец Холли, я ничего не знаю о богине. Гора священная, и всякий, стремящийся проникнуть в ее тайны, умирает. Почему ты спрашиваешь об этом?
– Только потому, что интересуюсь древними религиями; увидев Знак Жизни на вершине, я направился сюда, чтобы изучить вашу религию, традиции которой все еще сохраняются среди людей просвещенных.
– Оставь это намерение, друг Холли, ибо ты рискуешь быть растерзанным челюстями псов-палачей или пасть под копьями дикарей. Да и изучать там нечего.
– Что это за «псы-палачи»?
– Псы, которым по нашему старинному обычаю отдают на растерзание всех, преступивших закон или нарушающих волю Хана.
– Волю Хана? Стало быть – у Хании есть муж?
– Да, – ответил он, – двоюродный брат, который правил половиной этой страны. Теперь с их женитьбой страна объединена… Но наш разговор затянулся; я пришел сказать, что тебя ждет завтрак. – И он повернулся, собираясь уйти.
– Еще один вопрос, друг Симбри. Как я попал в эту комнату и где мой товарищ?
– Ты спал, когда тебя отнесли сюда, и, как видишь, перемена места пошла тебе на пользу. Ты что-нибудь помнишь?
– Ничего, абсолютно ничего, – серьезно произнес я. – Но что с моим другом?
– Ему стало лучше. За ним ухаживает Хания Атене.
– Атене? – сказал я. – Это же старое египетское имя! Означает оно «Солнечный круг», обладательница этого имени – она жила тысячи лет назад – славилась своей красотой.
– А разве моя племянница Атене не прекрасна?
– Мне трудно судить, о дядя Хании, – устало ответил я. – Я ее почти не видел.
После его ухода желтолицые молчаливые слуги принесли мне завтрак.
Позднее дверь открылась вновь, и одна, без какого бы то ни было сопровождения, вошла Хания Атене – и сразу же заперла дверь изнутри. Это, естественно, меня встревожило, но, не подавая вида, я приподнялся и приветствовал ее с надлежащей почтительностью. Она, видимо, догадалась о моих
