нас. Они считают нас полоумными, и, честное слово, я готов с ними согласиться. Буду очень удивлен, если мы снова увидим добрую старую Англию. Мне в мои годы терять уже нечего, а вот за тебя, мой мальчик, и за Джоба я беспокоюсь. Все это дурацкая затея.
– Ничего, ничего, дядя Хорейс. Почему бы мне не попытать счастья? Но поглядите, что это за туча? – Он показал на темное пятно, которое появилось в звездном небе в нескольких милях от нас, за кормой.
– Спроси рулевого, – посоветовал я.
Лео встал, потянулся и пошел на корму. Через несколько минут он вернулся.
– Он говорит, надвигается шквал, но надеется, что шквал пройдет стороной, далеко от нас.
Тут подошел Джоб, он выглядел типичным англичанином в своем коричневом фланелевом охотничьем костюме, который сильно его толстил. С тех пор как мы очутились в этих незнакомых водах, с его честного круглого лица почти не сходило озадаченное выражение.
– Пожалуйста, сэр, – сказал он, притрагиваясь к широкополой шляпе, смешно нахлобученной на затылок, – послушайте меня. Все наши ружья и вещи в вельботе за кормой. Там же и провизия. На ночь я переберусь туда. Уж больно у всех этих черных джентльменов, – тут он понизил голос до зловещего шепота, – воровской вид. А что, если кто-нибудь из них заберется ночью в наш бот? Хватил ножом по канату – и поминай, как звали. Что нам тогда делать? Беда.
Здесь я должен пояснить, что этот вельбот построили по особому заказу в Данди, в Шотландии. Мы взяли его с собой, так как знали, что берег изрезан сетью небольших речушек и нам может понадобиться шлюпка, чтобы подняться по одной из них. Бот был превосходный, в тридцать футов длиной, с килем, обшитым медным листом – чтобы не источили жучки, – днищем и с множеством водонепроницаемых ящиков-отсеков. Капитан дау предупредил нас, что из- за подводных рифов и отмелей мы вряд ли сможем подойти вплотную к хорошо ему знакомой, похожей на голову негра скале – по всем признакам той самой, о которой упоминается в надписи на черепке и о которой говорил отец Лео. В то утро ветер прекратился с восходом солнца, и, пользуясь затишьем, мы за три часа перенесли все наше имущество в вельбот, уложив ружья, амуницию и провизию в специально для них приготовленные ящики-отсеки, с тем чтобы, когда мы подойдем к таинственной скале поближе, осталось только перебраться в бот и доплыть на нем до берега. К тому же капитаны-арабы по ошибке или беспечности нередко проскакивают назначенное место. А как хорошо знают все матросы, осадка дау не позволяет ей идти против ветра. Поэтому мы спустили бот на воду, чтобы в случае необходимости подойти к берегу на веслах.
– Хорошо, Джоб, – сказал я, – пожалуй, это дельная мысль. Одеял там полно, только не ложись лицом к луне – можешь ослепнуть или одуреть.
– Господи, сэр! Я и так уже одурел от одного вида этих грязных арабов, которые тащат все, что ни попадет под руку. Сущее дерьмо, а не люди. И воняют так же противно.
Джоб, как явствует из его слов, отнюдь не был поклонником нравов и обычаев наших темнокожих собратьев.
Мы подтянули бот канатом к самой корме дау, и Джоб плюхнулся в него, как мешок с картофелем. Затем мы с Лео вернулись и сели на прежнее место; покуривая, мы перебрасывались отрывочными репликами. Ночь была несказанно прекрасна, мы испытывали вполне понятное сильное возбуждение и не хотели расходиться по каютам. Через час или около того мы оба задремали. Помню только, как Лео сонно рассуждал о том, куда следует стрелять, охотясь на буйвола: неплохо всадить пулю ему в голову, между рогов, или в горло – что-то в этом роде. Затем в моей памяти – провал.
Проснулся я от ужасающего рева ветра. Испуганно кричат матросы, вода, как хлыстом, стегает по лицам. Кое-кто из команды пробует убрать парус, но фал защемило в бейфуте, рей никак не опускается. Я вскочил и схватился за какую-то снасть. Небо за кормой было черным-черно, но впереди, разгоняя тьму, все еще ярко сверкала луна. При ее свете я увидел, как на нас стремительно надвигается огромный, футов в двадцать или даже выше, вал, увенчанный пенистым гребнем, который насквозь пронизывали серебристые лучи. Гонимый грозным шквалом, этот – уже на изломе – вал мчался вперед под чернильно-темным небом. В следующий миг черный силуэт нашего вельбота взметнулся ввысь, и на дау обрушилась гигантская масса пенящейся воды; я изо всех сил держался за канат, раскачиваясь, как флаг на ветру.
Огромный вал схлынул. Мне казалось, будто я пробыл под водой долгие минуты, на самом же деле прошло всего несколько секунд. Я посмотрел вперед. Большой парус, сорванный шквалом, трепетал в вышине, словно громадная раненая птица. На мгновение шум притих, и я услышал отчаянный вопль Джоба:
– Ко мне, в бот!
Я успел нахлебаться воды, с трудом соображал, но все же, собравшись с духом, бросился на корму. Дау быстро погружалась в воду. Вельбот яростно крутился под кормовым подзором; я увидел, как в него спрыгнул араб Мухаммед, наш рулевой. Схватив буксирный канат, я отчаянным рывком потянул бот и прыгнул вслед за ним. Джоб поймал меня за руку, и я повалился на днище. Чтобы дау не утянула нас за собой, Мухаммед выхватил свой кривой нож и перерезал канат – в следующее мгновение мы уже плыли по тому самому месту, где только что находилась дау.
– Боже! – закричал я. – Где же Лео?.. Лео! Лео!
– Его снесло, сэр, да спасет его Господь! – проревел Джоб в мое ухо, но в неистовом вое ветра его голос прозвучал тихим шепотом.
В полном отчаянии я ломал руки. Лео погиб, а я остался в живых, чтобы оплакивать его.
– Осторожно, сэр! – возопил Джоб. – Еще одна волна!
Я обернулся и увидел, что нас нагоняет второй гигантский вал. «Хоть бы он утопил меня!» – горестно подумал я. Странно зачарованный, наблюдал я за
