подобное в отношении меня. На большее я и надеяться не смел. Полагаю, миссис Аскхем сохранила ко мне благосклонность, хотя перед расставанием очень осуждала меня за мою скрытность. Я хотел покинуть Вудленд-Хауз как можно скорее, чтобы переговорить с тобой, но миссис Аскхем и слышать об этом не желала, потому что врач сказал ей, что я должен отдохнуть еще день, а лучше два.
– Значит, ты знал, где я?
– Господи, Кестер! – воскликнул Эвелин. – Возможно, ты умнее меня, но ведь не думаешь, что все мозги в семье достались только тебе? Я обо всем догадался, когда увидел заметку в «Морнинг пост». Если старая леди Стейвли и Крессида уехали в Рейвенхерст к лорду Денвиллу, то яснее ясного, что ты приехал домой и влез в мою шкуру! – Внезапно его голос изменился, а заодно и настроение. – Я знаю, почему ты так поступил. Ты хотел мне помочь. Видит Бог! Лучше бы ты этого не делал. И до того мои дела дурно пахли, но я, по крайней мере, мог прийти к Кресси и честно во всем признаться. У нас прежде не было недомолвок либо обмана. У этой девушки достаточно здравого смысла в голове. Она не из тех, кто падает в обморок по пустякам. А теперь вот она приехала в Рейвенхерст, а та проклятая газетенка, небось, у всех на слуху. Даже если бы этого не случилось, все равно остаются мамины долги. Кестер! Что мне делать?
– Не знаю, – откровенно признался Кит. – Но могу тебя успокоить. Из меня получился неважный Эвелин, и я намерен взять Кресси в жены.
Брат, до этого опиравшийся лбом о свою сжатую в кулак руку, резко поднял голову и уставился на Кита, словно не верил собственным ушам.
– Ты собираешься… Следовательно, она знает, что ты – это не я?
– Да, знает. Она меня раскусила куда раньше, чем я надеялся. И позвольте мне заверить вас, милорд, что, когда я появился на званом обеде, от которого вы изволили увильнуть, мисс Стейвли, несмотря на весь ваш шарм и обходительность, уже подумывала о том, чтобы отказать вам. Вы и представить себе не можете, до каких чудовищных высот выросло мое самомнение, когда я узнал, что меня предпочли моему обаятельному брату.
– Могу лишь сказать, что у девушки хватает рассудительности, – рассмеявшись, ответил Эвелин. – Я мог бы поведать тебе и о других девицах, разделяющих точку зрения мисс Стейвли, но не буду, ведь ты и без того раздулся от гордости, словно индюк. Однако, Кестер! Перестань дурачиться. Ты не шутишь?
– Конечно не шучу, недоверчивый ты наш…
Подумав немного, Эвелин произнес, медленно выговаривая слова:
– Да, полагаю, Кресси в твоем вкусе. Дорогой братец! Я желаю вам всего наилучшего. Вижу, вы
Кит открыл было рот, собираясь дать достойный ответ, но счел за благо промолчать. Раньше он без раздумий рассказывал брату обо всем. Теперь же их отношения подверглись неуловимым изменениям. Связь между ними оставалась такой же прочной, как и прежде, но некоторые мысли следовало держать при себе, а не высказывать.
– Не все так просто, – вслух произнес он. – Не впадай в эйфорию, Эв. Один узел в этом клубке распутан, однако найдутся и другие. Я так понимаю, ты не сделал бы Кресси предложение, если бы не обстоятельства. Вот только не знаю, насколько все плохо. Какую сумму задолжала мама?
Лицо Эвелина вновь помрачнело.
– Около двадцати тысяч фунтов, по крайней мере по моим сведениям.
Повисла гнетущая тишина. Затем Кит встал и потянулся за графином.
– Думаю, Эв, самое время добавить немного хорошего бренди, – осторожно произнес он.
Глава 15
Эвелин поднял свой стакан.
– Полагаю, тебе это не помешает даже больше, чем мне. Не следовало сразу огорошивать тебя столь значительной цифрой.
– Давно знаешь?
– Порядочно… Однако не все сразу… У меня нет полной уверенности, что это вся сумма, но, полагаю, я довольно точен.
– А сколько из этого маменька задолжала торговцам?
– Меньшую часть, хотя ее долг перед «Ранделом и Бриджем» довольно значительный. Не представляю, сколько матушка должна своей модистке. «Рандел и Бридж» не настаивают на уплате долга. Они для этого слишком умны. Насколько я помню, графы Денвиллы пользовались услугами ювелиров этой фирмы с самого момента ее основания. Пожалуй, они думают, что если маменька сейчас не покроет свои долги, то со временем я уж точно все оплачу. Этого я не могу сказать о Селесте. Кестер! Бедная мама просто не понимает. Деньги текут у нее сквозь пальцы. Она не знает, куда они деваются, и будь я проклят, ежели сам понимаю. Никогда не предугадаешь, что она сделает в следующий раз. Мы всегда знали, что она живет в долг, но только после смерти отца я обнаружил, насколько близко она подошла к тому, чтобы оказаться в долговой тюрьме. Она на протяжении долгих лет брала деньги взаймы. – Невесело рассмеявшись, Эвелин продолжал: – Бедняжка! Если завтра дать матушке сотню фунтов стерлингов, потому что она пребывает в совершеннейшем расстройстве чувств, ибо эта мерзкая гарпия, у которой маменька заказывает свои шляпки, требует у нее деньги в уплату, то, бьюсь об заклад, эта затея закончится тем, что мама подарит сотню одной из своих нуждающихся подруг. Когда же маменька выплачивает самые неотложные долги деньгами, которые одалживает у других, она даже не понимает, что отнюдь не отделывается от долгового бремени, а лишь сильнее запутывает ситуацию.
