фалды фрака выдавали в нем почтальона. Мушкетеры не колеблясь уступили ему дорогу. И вот он уже проскакал мимо и исчез вдали. Овидайя почувствовал, что дрожит всем телом.
– Паоло!
Генерал, все еще продолжавший беседовать с Жюстелем, оборвал свою речь на полуслове и удивленно поглядел на него:
– Что случилось, Овидайя?
– Боюсь, теперь у меня есть весомое доказательство, которого вам не хватало.
Лицо болонца омрачилось:
– Вы уверены?
– Вполне.
– О чем вы говорите? – поинтересовалась графиня.
– О, это просто небольшое пари, которое мы заключили, – отмахнулся Марсильо, – умозрительный эксперимент натурфилософов, не более того.
И только вечером, когда они остались одни, Овидайя сумел изложить генералу свою теорию.
– Мое доказательство, если вам угодно так его называть, основывается не на документах и не на следах.
– А на чем?
– На логике. Смотрите: как ни крути, нас предали. Теоретически это мог сделать любой из нас.
– Не посторонний человек? – уточнил Марсильо.
– Никто другой не мог знать, когда мы прибудем в Нижний Египет и сядем там на судно. Нет, это был один из нас. Мы все достаточно умны. И, возможно, мотив тоже был у всех: жадность, зависть, да что угодно. Но существует условие, которое есть не у всех.
– И что же это?
– Средства.
– Не совсем понимаю вас, Овидайя. Вы имеете в виду способность писать письма? Пожалуй, это исключает Янсена, он знает лишь пару букв. Но даже он мог обратиться к писарю…
– Проблема не в том, чтобы перенести информацию на бумагу. Проблема заключалась в том, чтобы как можно скорее доставить ее в Версаль. Она должна была добраться быстрее, чем потребовалось бы нашему довольно быстрому судну, чтобы дойти из Александрии до Голландии.
– А если нас предали раньше?
– Это не исключено. Но решающей информацией, на каком судне мы отправимся домой из Египта, обладал только я, больше никто. Я сообщил ее только незадолго до нашего выхода к побережью. Таким образом, важнейшая информация – шхуна с кофейными растениями под названием «Коронованная любовь» отчаливает 15 января 1689 года – могла стать известна предателю только незадолго до отплытия. И это позволяет нам задать интересный вопрос: как можно быстро передать информацию из пункта А в пункт Б?
Марсильо почесал подбородок:
– Догадываюсь, к чему вы клоните. Письмо предателя должно было отправиться в путь практически одновременно с нами – то есть оно должно было нас обогнать.
– Совершенно верно. В принципе, это возможно. Либо депешу отправили в путь на очень быстром судне. Наше в зависимости от погоды в среднем делало до восьми узлов. Клипер мог дойти до Дюнкерка быстрее.
– Однако эти скорлупки часто тонут в Атлантическом океане.
– Это верно. Еще одна возможность – отправиться морем в Марсель, а там передать письмо быстрому всаднику. Вы солдат – насколько быстро это можно было сделать?
– Хм, от Марселя до Парижа около пятисот миль. Что до всадника… бывает по-разному.
– От чего это зависит?
– Придется ли ему садиться на лошадь, которую он вчера загнал до предела, и дадут ли ему сегодня новую. Будут ли его пропускать повсюду – вы же знаете, какие сейчас дороги. Насколько благоприятна будет погода.
Овидайя ничего не сказал. По выражению лица Марсильо он видел, что генерал начинает понимать.
– Клянусь святой Девой Марией! Это могло произойти только так!
Овидайя кивнул. У каждого из них была возможность передать во время путешествия письмо французскому торговцу, которые кишмя кишели в Леванте, с просьбой немедленно вручить его французскому консулу в Александрии. И каждый из них мог сказать, что дело не терпит отлагательств. Но каким образом можно было поддержать приоритет срочности на расстоянии многих сотен миль? Как кто-то мог суметь не только быстро передать депешу во Францию, но и доставить ее одному из секретарей Людовика?
Вид у Марсильо был очень расстроенный.
– Не верится, что он мог так поступить. Хотя, по всей видимости, именно так все и было.
