направился к камину, где взял из маленького ведерка щепку и поднес к огню. Затем вернулся на свое место, дымя трубкой. И только он собрался взять в руки один из разложенных на столе памфлетов, призывавших вздернуть всех отступников и папистов или по крайней мере надолго засадить за решетку, как дверь открылась. В помещение вошел мужчина лет пятидесяти с обветренным лицом, сильно изуродованным оспой. У него были белоснежные бакенбарды, не слишком подходившие по цвету к темно-коричневому парику, на голове – шапка в голландском стиле.
Овидайя приветливо кивнул ему:
– Доброе утро, мистер Фелпс. У вас есть новости?
Джонатан Фелпс торговал тканями, у него были торговые связи в Лейдене и даже во Франции. Кроме того, у него был брат, работавший на секретаря адмиралтейства. Соответственно, Фелпс всегда лучше всех знал, что сейчас происходит как в Англии, так и на континенте. Торговец кивнул, сказал, что сначала купит кофе, а потом все расскажет. Вскоре он вернулся с чашкой кофе и тарелкой имбирного печенья и сел напротив Овидайи.
– О чем хотите послушать сначала – о кофейных сплетнях или о новостях с континента?
– Сначала сплетни, будьте так любезны. Для политики еще довольно рано.
– И чертовски холодно, клянусь черепом Кромвеля. Уверен, это самый холодный сентябрь за всю историю человечества.
– Что ж, сегодня утром не холоднее, чем на прошлой неделе, мистер Фелпс.
– Откуда вы знаете?
– Делаю измерения.
– Какие измерения?
– Вы знаете Томаса Томпайона, часовщика? С недавних пор он делает еще и термометры. С их помощью можно точно измерить температуру. Сегодня утром, к примеру, ровно в семь часов утра, столбик ртути находился на отметке «девять».
Овидайя вынул маленький блокнот и принялся листать его.
– Поэтому, как мне кажется, сегодня не холоднее, нежели неделю назад, четырнадцатого сентября, когда я измерял температуру в то же время и в том же месте.
– Вы со своими безумными экспериментами… Зачем вы это делаете? – поинтересовался Фелпс в перерыве между двумя имбирными печеньями.
– Хороший вопрос. Возможно, из общего естественно-философского интереса. Последнее, однако же, для того, чтобы ответить на ваш вопрос.
– А разве я о чем-то спрашивал?
– По крайней мере косвенно, мистер Фелпс. Вы задались вопросом, не слишком ли холодно сегодня, 21 сентября 1683 года. Кстати, чтобы объективно ответить на ваш вопрос, нужно было бы располагать аналогичными данными за прошлые годы.
Фелпс склонил голову набок:
– Вы теперь остаток жизни собираетесь записывать каждый день, насколько сегодня тепло или холодно?
– И по вечерам тоже. Кроме того, я записываю погодные условия – дождь, ветер, туман. И я в этом не одинок. Вы знаете мистера Хука, секретаря Лондонского королевского общества?
– Слыхал о нем. Не тот ли это джентльмен, из-за которого поднялся такой шум, когда он средь бела дня вырезал дельфина на одном из кофейных столиков в «Гресиан»?
– Вы путаете его с мистером Хэлли, дорогой друг. Хук скорее интересуется животными помельче – и мерзкой английской погодой. Поэтому он стал вдохновителем идеи, чтобы люди во всем королевстве ежедневно измеряли температуру и присылали ему результаты. На основании этих данных он хочет создать что-то вроде погодной карты. Говорят, через несколько лет благодаря этому можно будет даже ответить на вопрос, стало теплее или холоднее. Восхитительно, вы не находите?
– Для такого ученого, как вы, мистер Челон, возможно. Мне же при мысли об этом дурно становится. Если уж жители Лондона не смогут больше спорить о погоде, что же нам остается?
Овидайя улыбнулся и отпил еще глоток кофе.
– Кстати, вы хотели рассказать мне о своей добыче за сегодняшнее утро, мистер Фелпс.
Как и Овидайя, торговец тканями ежедневно обходил кофейни. Насколько он знал, с утра Фелпс заходил сначала в «Ллойд», чтобы получить там сообщения с судов и поговорить с некоторыми капитанами. Второй остановкой на его пути был «Гэрроуэй», где около восьми часов утра проходил утренний аукцион тканей из Спиталфилдса и Лейдена. Кроме того, здесь он узнавал последние новости о текстильных изделиях и других товарах. Затем Фелпс заходил на Шу-лейн, в «Мэнсфилд», наверное, в первую очередь ради имбирного печенья.
– Цены на древесину резко пошли вверх. Из-за голландцев.
– Потому что они строят так много кораблей?
– В том числе. Но в первую очередь из-за того, что люди опасаются: скоро дерева не будет хватать. Большую часть поставляют Франция и Генеральные штаты. Если между ними начнется война…
– Вы считаете это возможным?
