— Да. Похоже, ты права, — грустно изрёк я.
— Что — то у меня голова разболелась, — произнесла Елена и, подойдя к шкафу, выдвинула ящик, который использовался для хранения лекарственных препаратов, отыскала нужную таблетку и проглотила, запив водой.
— Это у тебя от переживаний, — произнёс я. — Ложись в постель, постарайся успокоиться и уснуть.
— Пожалуй, ты прав. Пойду, прилягу, — вымолвила она и вышла из комнаты. — Тебе тоже нужно отдохнуть, не задерживайся, — я услышал из соседней комнаты её голос.
Я смотрел на письмо Бориса и на меня нахлынули воспоминания… и вскоре от переутомления уснул за столом.
Очнулся я, также неожиданно, как и уснул. Я взглянул на текст, и вдруг меня осенило. Я вспомнил о ксерокопии, переданной мне Кирюхиным. Я тут же вынул её из заднего кармана брюк, развернул листок и положил рядом с текстом. Почерк текста из папки и предсмертная записка Бориса совпадали по многим признакам.
Для меня это была новость, от которой я чуть было, не слетел со стула. Я вспомнил, что мне говорил подполковник Кирюхин: «Криминалист утверждает, что предсмертная записка написана женской рукой».
Я задумался: «Конечно, я могу ошибаться, но мне было понятно, что текст написанный тайнописью изобразила женщина от имени Бориса уже после его смерти, а не за неделю до его гибели. Именно гибели, потому что, убийца явно пытается прикрыться обоими липовыми текстами, вводя в заблуждение тех, кто будет расследовать это дело».
Я подумал о Елене. Ведь только она имела доступ к документам. Может, это её рук дело? Я вспомнил о пистолете, который имелся у неё, и мне стало не по себе.
Я взглянул на часы. Было без четверти восемь. Похоже, она ещё спала.
И в тоже время меня начали мучить сомнения. Ну не могла Елена за моей спиной быть участницей какой — то аферы. Я ей верил. Что — то здесь не так.
Предположим, некто пытается этим текстом откровений ввести в заблуждение следствие в том, что Борис заранее планировал покончить с собой. Но зачем так много писать? Достаточно было одного, двух абзацев, где можно было отразить саму суть…
Мне стало душно и жарко. Я открыл форточку, налил стакан холодной воды и выпил.
А впрочем, именно откровенное признание в совершении финансовых махинаций вызывает у читателя полное доверие ко всему тексту, а значит, он поверит и в намерение покончить с собой. Да. Если предположить, что текст писал не Борис, то тот, кто написал текст, является тонким психологом.
Я стоял возле окна, обдуваемый свежим воздухом и смотрел, как поднявшийся ветер раскачивает ветки деревьев в саду.
А ведь в тексте нет ни одной фамилии партнёров, которые содействовали разрушению личности Бориса. Почему Борис не упомянул о них пофамильно? Откровенничать уж до конца. Упоминается только Руфина Аркадьевна Зеленская, которая помогла с работой и свела его с респектабельными людьми, но не с преступниками же. А там каждый волен выбирать себе дальнейшую жизнь так, как заблагорассудится. В общем — то, Руфина сделала благое дело, помогла парню встать на ноги. Это можно только приветствовать. Да и в письме он её благодарит. Исходя из этого Руфина Аркадьевна из числа подозреваемых лиц, может быть исключена.
На улице поднялся сильный ветер, и я закрыл форточку.
В целом из текста следует, что Борис Савин раскаивается, что он без принуждения избрал вектор своей коммерческой деятельности именно тот, который привел его к нравственному и физическому самоуничтожению. Если придерживаться этой логики, то текст должен быть написан Борисом.
Со слов Кирюхина, эксперт утверждает, что предсмертную записку написала женщина. А я хоть и не эксперт, но доверяю своим глазам, своему разуму и утверждаю, что эти два текста по почерку похожи как две капли воды. И это означает: «Шерше ля фам». (Ищите женщину)
— Ладно, в этих хитросплетениях можно запутаться, — решил я. — Не будем делать скоропалительных выводов. Мои субъективные доводы, это лишь предположения обычного обывателя, но не эксперта — криминалиста, который изучит текст написанный тайнописью и сделает официальное заключение, только тогда следствие будет делать выводы.
Я почувствовал, что устал окончательно и, чтобы не беспокоить Елену, удалился в другую комнату, прилёг на диван.
Проснулся я в полдень, когда Елены уже не было в доме. Я пошёл в кухонную комнату и увидел, что она была прибрана. Документов на столе не было.
Я взял мобильник и позвонил Елене, которая сразу ответила: — Слушаю тебя, милый!
— Леночка, подскажи, куда ты положила документы? — спросил я.
— Ты выспался?
— Конечно, любимая.
Наступила небольшая пауза.
— Приезжай ко мне в офис, — сказала она. — Есть важный разговор.
