депрессия.
– Давай деньги, так уж и быть возьму.
– А ты свои почему выкладываешь?
– Ребята посоветовали, если убьют или в плен возьмут, чтоб… не пропали.
Мчавшись по пустым улицам Снежного, водитель абсолютно не соблюдал скоростной режим, а также правила дорожного движения, да и некому было бы его оштрафовать. ГАИ не было, лояльные украинской власти милиционеры покинули город, а сочувствовавшие ополчению, состояли в отрядах рядовыми бойцами или сидели дома.
Встречных машин почти не было, город частенько обстреливали и поэтому люди старались передвигаться пешком, чтобы укрыться в зданиях при обстрелах. Все государственные учреждения были закрыты, работали только частные магазины, шахты, да небольшие кафе.
Когда машина, взвизгнув тормозами, остановилась, а я, поставив ногу на подножку, попытался вылезти, Силач, положив руку мне на плечо, остановил меня.
– Смотри аккуратнее, когда пойдёшь обратно, тормози любую попутку, пешком не иди, в городе диверсионные группы.
– А они мне остановят? Попутки-то!
– У тебя же автомат за спиной, кто же тебе не остановит! Вот держи, используй по необходимости, если не потребуется, вернёшь обратно – это моя, личная, – сказал он, протягивая мне гранату «Ф-134».
* * *
Возле комендатуры было пустынно, на входе возле мешков сидел сонный ополченец, который даже не попросил меня предъявить документы, когда я прошёл мимо. Внутри было также тихо и безлюдно, только теперь в воздухе пахло медицинскими препаратами, а в коридоре местами валялись окровавленные бинты, которые из-за наплыва раненных не успевали убирать санитарки.
На моё счастье, нашу комнатку не успели переоборудовать в палату, поэтому быстро отыскав свой телефон, я поспешил на выход.
Пройдя несколько узких переулков, я вышел на тротуар, который тянулся вдоль широкой дороги. На улице было безлюдно, впереди меня шла только женщина, неся в обеих руках пакеты с картофелем, позади неё, едва поспевая за своей матерью, шагала девочка лет семи, державшая в руках небольшую кастрюльку.
Я же смотрел по сторонам, пытаясь отыскать работающий магазин, чтобы купить Королю сладости.
Неожиданно, послышался гул самолёта. «Может пронесёт?» – подумал я. Но оглушающий звук становился всё громче и громче, не успев оглянуться на рёв двигателей, я увидел как впереди нас, опережая звук, пронёсся штурмовик, который выпустив пару ракет, стал набирать высоту.
Бросив сумки, мать кинулась к дочке, закрывая её своим телом, а девочка, испугавшись резкого шума, выронив кастрюльку, уже рыдала, опустившись перед ней на колени. Мать же осматривая её, спрашивала:
– Вика, доченька, что случилось, ты ударилась?
Девочка, прижимая к себе пустую кастрюльку, сквозь слёзы отвечала:
– Мама, мама! Я суп выронила, чем же мы теперь братика кормить будем…
Подбежав к ним, я спросил у матери:
– Вам далеко идти, давайте я вам машину остановлю.
Женщина, обернувшись и поправляя волосы, ответила:
– Мы уже почти к дому подходили, чуть-чуть не повезло. Мы вообще стараемся из дома не выходить, но приходится. За едой в столовую ходим, мужа у меня нет, в прошлом году умер от силикоза – шахтёром он у меня был…
Сунув женщине в руку купюру Короля, я сказал:
– Возьмите, она вам сейчас нужнее, – и, не дожидаясь ответа, направился дальше.
* * *
Так как искать работающие магазины больше не было смысла, я остановил попутку. За рулём сидел молодой парень, а рядом женщина лет сорока. Оба они, судя по форме, состояли в ополчении. По их разговору я понял, что они являлись родственниками.
Выйдя возле соседней школы, которая находилась в двух кварталах от нашей, дальше я отправился пешком, дабы мои попутчики не узнали точный адрес нашего местонахождения.
Король встречал меня уже на ступеньках, но, не заметив в моих руках пакета, он разочарованно поинтересовался:
– Почему не купил?
– Местной женщине отдал, той совсем худо… без мужа осталась.
Король хотел сказать что-то, но, прикусив губу, промолчал.
– А что морда у тебя так изменилась? Деньги жалко?
– Дело не в деньгах, просто я уже чай поставил…
